– Лика, девочка моя, – шептал с надрывом Рустам, оглаживая пальцами её лицо, проводя по волосам, которые растрепались ещё больше, и внезапно резинка с них соскользнула, распуская когда-то роскошное полотно. Только вот сейчас волосы Лики едва доставали ей до плеч.
– Это ты? – всё так же неверяще повторяла Милолика, проводя по его лицу ладошками, размазывая по щекам влагу мужских слёз. – Это и правда, ты? Рустам?
Он замер, пропуская её короткие волосы сквозь пальцы и со стоном отчаяния, прижал Лику к себе, сгорбившись, пряча лицо у её шеи. Мужское тело вздрогнуло от подкативших рыданий, он не мог сдержать эмоций. Понимание, через что пришлось пройти Милолике, выжигало, рвало душу. А она, хаотично оглаживая его, вдруг всхлипнула:
– Руста-а-ам, – и приподняв его лицо, сама впилась в мокрые, соленые от их слёз губы.
Их мгновенно закрутило, засосало в водоворот желания. Это не было сексуальной тягой, нет, это была острейшая потребность почувствовать друг друга, увериться что их ощущения, осязания – не выдумка больного воображения, не сон – реальность!
Они, как безумные, вцепившись друг в друга, целовались, метались руками по телам, срывая одежду. Никто из них потом бы и не вспомнил – как они оказались у дивана, как Лика оказалась сверху – им было всё равно. Просто бешеная волна страсти, цунами снесло за короткий миг все возникшие вопросы, сомнения, страхи – не было ничего, только он и она!
Оставшись в одних трусиках, Лика выгибалась от ласк Рустама, когда он хаотично покрывал её тело поцелуями, ласкал, прикусывая соски. Потираясь о его эрегированный член, сквозь тонкую, хлопковую преграду трусиков, не в силах больше терпеть, сама отодвинула край в сторону и уже готова была сесть сверху, вобрать в себя, но Рустам, задыхаясь от переполнявшей его жажды, стиснул её бёдра.
– Тише, тише маленькая, – сквозь пелену вожделения пробилась тревога за неё, за то, что сейчас в порыве страсти сама себе причинит боль.
Милолика, жалобно застонав, вцепилась ногтями в его руки:
– Пожалуйста, – простонала со всхлипом, едва не плача от потребности в нём. – Прошу, дай, пожалуйста, – горячо шептала она и Рустам, застонав, притянул её к себе, обнял, позволяя самой опуститься, придерживая, чтобы она не действовала слишком резко.
Каждый сантиметр проникновения вышибал у Рустама воздух и он, не сдерживаясь, вторил своими хриплыми стонами наслаждения Милолике. Их голоса сплетались в упоительную музыку испытываемого блаженства.
С каждым проникновением глубже, внизу простреливала искра боли, но Милолика не могла, не хотела останавливаться. Что эта боль по сравнению с душевной, которая ввергала её в ад весь минувший год. Вопросы, раздумья – всё потом! Сейчас только он и одержимое желание как можно сильнее прочувствовать его.