– Ты пришла о чём-то просить?
– Да, – выдохнула тихо, но твёрдо.
Рустам побарабанил пальцами по столешнице:
– Не через Антона, напрямую, и осознаёшь, что второй раз нарушаешь договор?
– Да, – повторила Лика, глядя не на Рустама, а словно сквозь него.
– В прошлый раз в силу обстоятельств ты избежала наказания, Милолика, но в этот раз ты его понесёшь. Осознаёшь?
Лика в этот раз только кивнула и, когда Рустам молча сделал жест рукой, мол: «присаживайся», она прошла, но к удивлению Рустама села не на диван, что стоял от стола дальше, а в кресло, которое стояло ближе к нему, у самого окна.
На улице в свете фонаря кружились в своём причудливом танце снежинки, вот на них и смотрела девушка. Рустам ненавидел женские истерики, показное отчаяние, когда женщины, заламывая руки, лили слёзы, поджимая на их взгляд жалостливо губы, пытаясь тем самым от него чего-то добиться.
Но сейчас, что-то в груди мужчины дрогнуло, сжалось от её пустого, словно помертвевшего взгляда. Отогнав несвойственно ему желание утешить девчонку, готов был встряхнуть её, только бы очнулась, поэтому жёстко проговорил:
– Я жду!
Лика вздрогнула, но глаз от окна не отвела:
– Влад, мой жених, он был помощником отца. Я, к сожалению, сейчас не могу вспомнить – чем он тогда занимался, но вроде помогал с управлением ресторана. Когда родители погибли… – Лика протяжно выдохнула: – я думала, с ума сойду от горя. Мне хотелось выть от потери, от боли, что разрывала душу. Влад тогда всё организовал – и похороны и поминки. Я плохо помню то время – закрылась как в скорлупу от всех. На похоронах и после, приходили какие-то люди, что-то говорили о ресторане, о продаже, но Влад… он от всех оберегал, говорил, что у меня, пока я нахожусь в неадекватном состоянии – хотят отобрать ресторан. У нас дома появлялись регулярно люди со службы опеки, потому что я как несовершеннолетняя не имела права оставить Людмилку и её хотели забрать. Боже! Они как крысы обшаривали дом! Вынюхивали, высматривали – как и в каких условиях мы живём, заглядывали в холодильник, во все комнаты, в шкафы. Тогда только Влад их мог выпроводить, я же впадала в прострацию от их наглости, от их вопросов.
Рустам слушал девушку, сузив глаза. Хотелось грохнуть кулаком об стол и вышвырнуть девчонку, которая сейчас пела своему бывшему дифирамбы. Он внутренне закипал, но ещё держался.
– Влад предложил мне выйти за него, сначала объявить о помолвке, чтобы оформить опекунство и я, даже не задумываясь – согласилась. И он опять сам всё решил, кому-то заплатил – я не знаю, но в итоге мне разрешили оставить Людмилку. Как-то всё закружилось, я была,… я даже не помню, как мы с ним… – Лика, сжав кулаки на коленях, опустила глаза, а Рустам в этот момент стиснул зубы, понимая, что этот отморозок просто воспользовался положением, тяжёлым состоянием наивной девчонки.