– Я помню только боль, потом пошла в консультацию, мне что-то там рассказывали и я если честно – ничего не поняла. Поэтому, – Лика запнулась, но твёрдо продолжила: – я не могла тебе ничего рассказать о том, что я…
– Что было дальше, – прервал её холодным тоном Рустам, потому что Лика начала уходить от темы.
– Дальше… а дальше всё потихоньку наладилось, я поступила учиться, а Надя, – девушка сглотнула: – Надя почему-то стала постоянно сбегать из дома. Влад говорил, что она связалась с плохой компанией и таскается по всяким бомжатникам. Только я не знала, что Надя сбегала из-за него, – Лика всхлипнула и, запрокинув голову, тяжело задышала, старательно сдерживая подступающие к горлу рыдания.
– Я… О Боже! Я ничего не знала, да я даже не догадывалась! Она ведь как оказалась, была влюблена во Влада. Ненавидела его за то, что сделал мне предложение, боялась мне признаться и… – Лика горько усмехнулась: – Это я не замечала, а вот Влад, он-то как раз всё понял. Ей было шестнадцать, когда он… он, в общем он чуть не изнасиловал Надю. Пытался принудить её, а когда она начала его отталкивать, попытался взять силой. Тогда Надя в первый раз сбежала из дома на несколько дней. Я с ума сходила от тревоги и Влад в конце концов её нашёл, привёз домой, рассказав, что вытащил её из какой-то квартиры наркоманов и что она там… Как оказалось – Надя пряталась у подруги, потому что я могла заметить синяки на её теле. Влад, пытаясь её принудить, несколько раз ударил, и она только чудом вывернулась и сбежала от него, и всё это происходило в нашем доме. В доме, где когда-то жили наши родители, а я опять ничего не заметила, не поняла! А у подруги брат был связан с плохой компанией и слишком часто Надя туда убегала…
На несколько минут в кабинете воцарилась тишина, нарушаемая судорожными вздохами Милолики.
– Я не смогла, – прошептала девушка, смотря в окно, – я упустила, не заметила, – казалось, она говорит это сама себе. – Я закрылась в своих проблемах, переживаниях, а она… она осталась одна со всей этой мерзостью, без поддержки, без моей опоры…
Рустам смотрел на Милолику и видел, каким ударом для неё стало откровение сестры. Понимал, что она сейчас винит себя за то, чего на самом деле не могла дать – сама ещё девчонка, воспитанная нежным цветком, не умеющая за себя постоять, верящая, что весь мир вокруг неё чуть ли не добрая сказка, сломленная потерей родителей.
Жёстко подавил в себе желание подхватить её, усадить на колени, успокаивая как малого ребёнка. Резко встал, прошёл к бару и, налив себе коньяк, спросил: