Лето 1943 года. Отец в топографических войсках. Наш покос в вырубке на горе, над деревней Мироны. Вырубка заросла березняком, рябинником и кипреем. Косить приходится плешинками. Косу папа сладил для меня небольшую. В руках удобна, но быстро тупится, а я толком не умею ее лопатить, тем более отбивать, поэтому часто приходится махать по лезвию оселком… Джинь-джинь-джинь. Устаю, с непривычки болит спина, мышцы рук и ног. Присаживаюсь на очередной пенек – отдыхаю, схватывая с кустов в рог малину. Солнце прячется за лес. Жара спадает. Косить стало легче, а может, просто приловчился. Очередной отдых вблизи кромки леса. Слышу звук: «До-до-до-ре-ре-ре; До-ре-ми-ми-ми», – и совсем тонкое жужжание с дребезжанием. Минута тишины и снова: «До-до-до-ре-ми-ми». Никак не соображу, что это такое. Пробираюсь по малиннику в сторону звука. Звон отчетливее. Взбираюсь на высокий пень и вижу расщепленную молнией ель, высотой метра два. Небольшой медведь-годовалок ходит вокруг пня и задирает расщеплины и тянет их на себя, потом отпускает, они издают мелодичные звуки, каждая свой. Медведь прислушивается. Как только расщеплина перестает звенеть, он оттягивает новую. Я увлекся, не заметил, как оступился, пень подо мной скрипнул. Медведь остановился, обернулся в мою сторону. Увидев меня, стал когтями царапать свой инструмент. Только тут я опомнился, соскочил с пня и дал деру в обратную сторону. Добежал до места, где косил, подхватил косу и сумку, выскочил на тропинку и побежал вниз к деревне, а оттуда по лесной дороге домой. Всю дорогу оглядывался, не бежит ли за мной медведь?
Оказывается, не только человек музыкален, но и звери радуются нежным мелодичным звукам.
Евдокия Васиха, расторопная, мордатая баба, с белесыми глазами навыкате, овдовела рано. Хозяйство было зажиточное: дом-пятистенка, конюшни, сараи. Постройки под тесом, двор выложен плахами. Кругом чистота и порядок. Василий, с короткой седой бородой, конопатый, невысокий, справный мужичок. В его руках любая работа спорилась. Корова, овцы, поросенок, гуси, куры – одним словом, полный двор живности. Дети выросли, создали свои семьи. Дочери повыходили замуж за военных, разъехались. Сын жил в городе. Сначала внуков привозили на лето к Василию. Но Евдокия с невесткой не поладили. Внуков стали отправлять на каникулы в Чердынь. Василий затосковал. Стал быстро стареть. Не покидала мысль: «Для кого стараюсь, кому это все достанется?» С Евдокией стали поругиваться по пустякам. У соседа на именинах бабы стали хулить своих мужиков, те только посмеивались, но Василия в один голос нахваливали: «Непьющий, работящий». Евдокия не сдержалась и выставила: «Что вы его хвалите? Нет от него никакого толка, как от козла молока, спать от меня перебрался на полати. Мне другой раз бывает невмоготу, хочется обнять. Совсем старик у меня разладился».