Ярослава то отводили в камеру, то приводили снова на допрос. К концу недели заставили подписать протокол, где было написано, что он, Кокшаров Ярослав, сотрудничал с немецкой и английской разведкой. Ярослав вскипел, не помня себя, схватил табуретку, но она оказалась прибитой к полу. На столе он увидел массивную стеклянную чернильницу, уцепился в нее и врезал по голове следователя. Чернила полились по лицу, закапали с носа, правый глаз стал затекать, и из рассеченной раны выступила кровь.
Следователь схватился за голову и заорал: «Убивают!». Забежали конвоиры, скрутили Ярослава и запихнули в камеру. На третий день состоялся суд. Не было ни судьи, ни прокурора, ни адвоката. Толстый угрюмый чиновник в присутствии двух тщедушных мужиков зачитал приговор: «За содействие немецкой и английской разведке и нанесение телесных повреждений работнику прокуратуры – десять лет тюремного заключения».
Потребовал последнее слово. Дали. Ярослав торопливо рассказал об участии в боях с белогвардейцами, о службе в особом отряде по борьбе с бандитизмом и о том, что написанное в обвинении – сплошной вымысел. Какие данные он может передать иностранцам? Сколько навоза во дворе или лягушек в болоте? А что касается иностранных имен, то это ученые с мировым именем, о них в учебниках написано. Председатель тройки внимательно слушал, видимо, имел образование в пределах сельской школы и понимал жизнь, похоже, прошел фронтовую школу. Попросил отвести в камеру. Через десять дней снова привели в ту же комнату. Та же тройка. В двери заглянул следователь, Ярослав увидел, что шрам на лбу зарубцевался. В новом обвинении ни слова о шпионстве, только о нанесении телесных повреждений работнику прокуратуры. Приговор – три года лагерных работ. Снова попросил последнее слово: «Я рад, что Вы оказались настоящими созидателями новой власти, но если бы следователь немного разобрался в обвинении и расспросил людей, то убедился бы, что вся эта писанина – сплошная ложь. Написана она была кем-то из бандитов, которых я выловил в 1919 году. Не было бы и телесных повреждений».
Председатель улыбнулся и миролюбиво проговорил: «Что было в моей власти, я сделал, а горячиться не надо было, сейчас был бы на свободе». Ярослав ответил: «Нет, гражданин начальник, сидел бы я десять лет».
Ярослава отправили на лесоповал. Начальником колонны оказался командир роты, в которой был Ярослав в боях за Лузино. Начальник колонны проходил вдоль строя, увидел знакомое лицо. Остановился. Спросил:
– Участвовал ли в ликвидации Пермского прорыва Колчака?