Молодые офицеры, особенно городские, тут долго не задерживаются. Сначала уезжают жены, а потом за ними и мужья. Или списываются по болезням, или спиваются. В царские времена считалось за честь начинать службу где-нибудь на Кушке или Колыме. Но после 3-4 лет службы у них был широкий выбор нового места службы.
Мне везло, то Египет, то Ангола, тогда это было престижно, платили хорошо. Слава богу, есть куда ехать после демобилизации. На родителей жены в Подмосковье прикупил обширный особнячок, на фундаменте, с садом и огородом. В сарае стоит и ржавеет «Волга». Здесь она не нужна, есть служебная, да и дороги такие, что разбил бы через полгода.
Жена моя радость и опора. Привыкла по году быть одна, с детьми возиться. Неприхотливая и терпеливая, из многодетной семьи, пятеро сестер у нее было. Родители были рады, что пристроили, да еще за военного. После войны служивые были в почете и уважении. Сейчас с детьми под Москвой, три сына-студента. Жду демобилизации, что-то долго ходят документы.
Когда, после окончания училища в 1950 году, прибыл в часть, там еще служили ребята 1944–1945 годов призыва. Мужикам по 23–24 года, некоторые хлебнули военного лиха. Знали цену жизни. Когда поступало молодое пополнение – это была всеобщая радость для старослужащих. Оберегали молодежь, знали, что это их замена. Переживали за боеготовность, хотелось, чтобы техника и вооружение досталось в надежные руки. По личному делу вижу, что военная жилка, родовая традиция – служить Отечеству. Три дня на обустройство и принимать взвод».
Олег с Наташей зашли в длинный глинобитный сарай с двумя оконцами, облепленными мухами. Глиняный пол с трещинами. Наташа привалилась к косяку, стало дурно.
Хозяйка, пожилая таджичка, успокаивала: «Не отчаивайся, доченька. Мы так веками живем, рожаем детей, старимся и умираем. Такова наша жизнь. Покой для нас вон под той горкой, на кладбище, там тихо и просторно. Тут жил командир батальона с женой, дети их росли у дедушки с бабушкой под Воронежом. После хрущевского сокращения дослуживал тут. Воевал, не был готов к жизни на гражданке.
Кур держали и козочку. Печь-буржуйка в углу. Неуютно, но зато летом не жарко, а зимой тепло».
– Ну, что Натаха, будем обживаться. Мы тут не временщики. Служить придется долго. В первую очередь постелем пол. Сложим настоящую русскую печь с подтопком.
Печь помогал класть дед Авдей из соседнего поселка.
Местные жители готовили пищу зимой и летом на улице. Дома не отапливались, хотя зимой морозы доходили до двадцати градусов, но это недолго – на недельку. Когда сложили печь и установили плиту, Олег загордился своей мужской работой. Печь, обложенная кафелем, сияла и грела. Наташа смеялась – как на княжеских покоях.