— Скажи, — ее голос дрожал, — а есть какой-то срок, за который ты должен сделать мне ребенка?
— Нет, но нужно как можно раньше.
— Хорошо, я поняла, — она так и сидела, смотрела на свои руки, вид мужчины вызывал паническую дрожь.
— Тебе нравится причинять боль?
— Нет, но ты же сама не хочешь по-другому, сама сказала, что никогда добровольно не ляжешь со мной в постель и мне придется тебя насиловать каждую ночь.
Ого! Алина ухватилась за эту информацию.
— Я передумала, — теперь голос не дрожал, удалось сказать уверенно и спокойно.
Про разводы она еще ничего не знала, но была уверена, что скоро получит и эту информацию. Однако, лучше жить в мире даже с собственным убийцей, которого ненавидишь каким-то внутренним глубинным ощущением, чем позволять ему надругательства и самой терпеть боль. Нет. Уж в этом деле девушка была твердо намерена выкрутиться, и если уж ложиться с ним в кровать, то хотя бы без боли.
— Ты же хочешь здорового малыша? — босые ноги мужчины показали в поле зрения, выше голову поднимать не хотелось категорически. — Я тоже хочу здоровых, крепких и счастливых детей. А после насилия часто рождаются больные дети, — она говорила наобум, лишь бы говорить.
Да, физически, вполне возможно, родится вполне здоровый крепыш, однако в душе где-то глубоко будет всю жизнь хранить информацию о том, как был зачат. Все это недоказуемо, но Алина верила, что это именно так. Ничто не проходит бесследно.
— И я боюсь снова той боли. Хочу нормальных отношений, — она говорила не с ним, а с собой, себе напоминала, о том, чего хочет, хоть и не слишком откровенно.
Ведь он слышал. Она умолчала о любви, безграничной и бездонной, что когда-то давно, в прошлой жизни, всегда видела в Его глазах, о том, что хотела бы встретить любимого здесь, которого похоронила там. Возможно, невозможное возможно? Но эти мысли касались сознания лишь краешком, Алина боялась их думать. Нельзя пускать надежду в сердце, она быстро прорастет и даст крепкие ростки. Только этого может никогда не произойти, а жить одними надеждами нельзя. Вдруг здесь ее ждет что-то иное или кто-то иной, возможно ее любимый, так же как и она, имеет другую, совершенно неузнаваемую оболочку и не помнит ни прошлую жизнь, ни ее, Алину. Круговерть мыслей остановил Северьян.
— Доктор даст тебе лекарство, чтобы не было спазма, а ты расслабишься и не будет насилия. Обещаю сделать все быстро.
Она гневно подняла глаза. Этот лорд совершенно ее не услышал. Чужой. Далекий. Жуткий. Пугающий.
— Лекарь Мелентий, войдите, — от этих слов сердце Алины одним скачком очутилось в пятках, потом усиленно забилось пойманной птахой в горле. Паника накатывала, в мозгу билась мысль: “остановить любой ценой, остановить”.