- Она не от мира сего. Эта инфантильность, которую она именует чувством свободы, не доведет ее до добра.
Маргарита Васильевна редко откровенничала со мной, да я и не проявляла любопытства, но сейчас почему-то промолчала, ожидая продолжения.
- Братья всегда знали, что им нужно. Они грезили свободой, независимостью. Хотели денег, уверенности в завтрашнем дне. Всего, чего лишили их родители, - она промокнула губы и швырнула салфетку поверх недоеденного завтрака. - А Соня хотела внимания, любви... Была слишком мала, чтобы придавать значение деньгам. Она и не почувствовала, как изменилась материальная сторона их жизни, когда отец ушел из семьи.
- Ваш сын? - зачем-то уточнила я.
Маргарита Васильевна презрительно посмотрела на меня и процедила в ответ.
- Да. Мой сын, - и резко поднялась из-за стола. Схватилась за спинку стула, на мгновение потеряв равновесие, но устояла, сделав мне знак, чтобы сидела на месте. - Мой сын бросил жену и троих детей без средств к существованию, когда старшему было двенадцать, а младшей - три. Но он мой сын. И всегда им будет.
Она замерла, опираясь ладонью о стол, и глядя в окно - за ним виднелись руины и яблоневый сад.
- Не хотите ли прогуляться? - предложила я.
Маргарита Васильевна в знак согласия медленно опустила голову.
- И захвати книгу, - оттолкнувшись от стола, княгиня поплыла прочь.
Я взяла сборник Куприна (осень располагала к классикам), парочку груш, бутылку воды и бутерброды с любимым творожным сыром Маргариты Васильевны. Все это добро положила в корзину поверх пледа, а медикаменты привычно покоились в сумке через плечо.
К моему несказанному удовольствию, Маргарита Васильевна решила прогуляться у реки. Променад у руин изо дня в день надоел до тошноты. Я ничего хорошего не видела в этих полуразрушенных угрюмых стенах, в осколках кирпича, проросших мхом, в пустых, глухих залах с обвалившимся местами потолком. Даже в свете солнца останки большого дома выглядели темными и угрюмыми, грозящими вот-вот обрушится от одного-единственного удара - кулаком ли об стену, веткой ли по крыше.
В этих руинах пряталось отчаяние.
И они слишком напоминали мне мою собственную жизнь.
Мы остановились на берегу реки, напротив леса, под небольшим холмом. Солнце уже прогрело воздух, и туман рассеялся. Было довольно сыро, особенно у реки, и я не стала раскладывать покрывало полностью, решив, что так оно быстро промокнет. Нам вполне хватило и половины. Маргарита Васильевна, устав с дороги, села первой. Долго смотрела на лес, прежде чем попросила.
- Почитай мне, пожалуйста, Вера.