- Вы же вернетесь к нашему Новому году. А я учебу не пропущу.
Мама, отложив декабрьскую "Бурду", недоуменно посмотрела на меня.
- Кто тебя с ветрянкой в школу пустит?
Я оглядела покрытую волдырями руку. Вот что значит невезение. Хоть на лбу пиши - лохушка. Первое за три года путешествие с родителями и такой облом.
- Мда...
- Вера, это не обсуждается. Мы никуда не поедем, - ответил папа, проходя из ванной на кухню. - А что покушать?
- Вчерашние котлеты, - ответила мама и снова вцепилась в журнал.
- Ты хотела сказать "позавчерашние".
- Ешь, что есть.
- А посвежее ничего нет?
- Посвежее готовь сам.
- Сам? А, может, ты пахать попробуешь от звонка до звонка, а не когда шлия под хвост попадет?
- Ты сейчас о чем? - мать швырнула журнал и направилась на кухню.
- О хобби твоем! - рявкнул отец. - На котором ты якобы деньги зарабатываешь. А по факту - всех клиентов растеряла из-за своей лени!
- А я могу отдохнуть немного? Или нет?! Что-то ты не жаловался, пока копейки получал!
- Я никогда не...
- Конечно! А знаешь... Да задолбало меня это шитье! Это уже не хобби, а каторга! У меня в очках линзы, как у кота Базилио! Ты ты замечал, если бы тебе дело было до семьи!
Я слушала их, почесываясь то ли от нервов, то ли от ветрянки. С тех пор, как отца повысили, и он стал пахать и получать за троих, мать позволила себе отсеять часть постоянных клиентов, которым шила уже лет семь. Они ей не нравились, вот и все. На ее заработке это сказалось и значительно. Свободного времени, правда, прибавилось, но мама особо его не занимала. Читала книги, вышивала, почти не готовила. Отец злился, а мама... Маме было все равно.
Им нужен был этот отпуск. Вдвоем.
Я еще раз почесалась для верности и направилась на кухню - мирить родителей и уговаривать их на отдых без меня.
Все получилось. Беседовали мы до глубокой ночи, но они сдались, а через день улетели в Италию.
Через десять дней их самолет упадет в сорока километрах от аэропорта при заходе на посадку. Мы с бабушкой и еще полусотней людей будем ждать пассажиров и недоуменно посматривать на часы. А потом на далекое зарево.
Я остановилась в темноте, неподалеку от реки. Положила руки на руль, вглядываясь в освещенное фарами пятно пространства.
Там, докуда мы добрались, тоже было темно. Ближе нас не пустили. А впереди что-то дымилось, и в отблесках прожекторов я видела смятый, как черный комочек бумаги фюзеляж и крыло, неестествнно торчащее над землей под прямым углом. По крайней мере я думала, что это крыло.
Со мной рядом тогда стояла девушка. Я рыдала навзрыд, кусая руку. Не помню, где была бабушка. Кажется, осталась в автобусе. Или стояла позади. Но обняла меня не она, а девушка, которая сдавленно выла. Так мы и стояли - обнявшись, под декабрьским снегом, который хоронил нашу веру в чудо и укрывал останки наших близких. У Алины в авиакатастрофе погиб старший брат с женой и двумя детьми.