Соня осталась у нас на несколько дней, и это были чудесные дни - я начала картину и почти закончила ее, Соня писала зиму, а Маргарита Васильевна критиковала нас не зло, но строго.
- Вера, что с головой у ребенка? Неужто она шестиугольная?
- Ба, так модно.
- Не в Вериной технике. А у тебя тени на заборе не с той стороны. Вы очень невнимательные.
К концу недели подошло к концу и варенье, и терпение княгини, и Соне недвусмысленно намекнули, что пора бы и честь знать. Соня не обиделась и, взяв с меня обещание в воскресенье съездить с ней за новогодними украшениями и подарками, собралась отбыть с родового гнезда вечером, упав соседям на хвост.
- Как раз картину закончу, - заметила она, отступая от мольберта и оглядывая свое творение - забор, занесенный снегом, с черным котом поверх сугроба.
Мы рисовали на закрытой веранде, окна которой выходили на сад и чуть-чуть - на руины. Тут было довольно прохладно, но все равно уютно. Маргарита Васильевна обычно сидела в нише, на кушетке, и играла там с Мозесом, а когда мы ей надоедали - уходила в гостиную - смотреть телевизор.
- А тебе ещё много, Вер?
- Нет, пару мазков.
Соня глянула мне через плечо. Я рисовала "Одиночество".
- Тоскливенько, - заметила художница.
- А я и не хочу "веселенько".
- Кто бы сомневался.
- Соня, оставь Веру в покое. Ее рисунок очень... - Маргарита Васильевна запнулась, подбирая слова.
- Атмосферный.
Соня резко повернулась и, завизжав, бросилась в объятья брата, который замер у входа на веранду. Маргарита Васильевна едва сдержалась, чтобы не вскочить с кушетки и, уняв порыв, поднялась медленно и величественно. А я, держа кисти в одной руке, а другой поправляя волосы, наблюдая за тем, как Михаил бросает спортивную сумку на пол и обнимает сестру, спросила совсем не то, что хотела:
- А где Андрей?
Молодчина, Вера. Полено ты осиновое.
Соня высвободилась из объятий брата и хмуро посмотрела на меня. Михаил покрутил головой, будто разминал шею.
- Андрей поехал к родителям. Разве он не звонил тебе?
Я ничего не ответила и отвернулась к картине. С Андреем мы не общались, а появление Михаила обрадовало меня несказанно. И это, по моему мнению,тоже было неправильно. Я понятия не имела, что говорить и как себя вести и от того очень завидовала Соне - ей, как, сестре, дозволено было много - просто повиснуть на шее брата и верещать от радости, цепляясь за его мощные плечи.
От этих мыслей я покраснела - то ли злясь на себя, то ли стыдясь. Я совершенно запуталась в своих чувствах, благо меня решили не трогать и не привлекать ко встрече, но разговор я слушала внимательно. Михаил приехал прямо с аэропорта - у него получилось прилететь пораньше и надолго, почти на месяц. Все отлично, он теперь суперчемпион, самый популярный боксер из России, один из самых востребованных в США, от контрактов нет отбоя, денег - на два столетия. О бое не говорили - так, о мелочах. В итоге Соня, спохватившись, потащила всех пить чай. Позвали и меня, но я сказала, что приду позже. Пока они садились, я поднялась к себе, взяла ключи и страховку от ДеЛориан. Их-то первым делом и отдала законному владельцу, когда спустилась в столовую.