– Да нет, не в этом смысле. Она умерла вообще-то. Давно, я её мало помню. А духи остались. У меня есть коробка с её вещами. Я иногда перебираю их – просто чтобы, ну, не знаю, как-то прикоснуться к ней.
– Ох, сочувствую… ты, наверно, скучаешь по ней…
– Да не знаю. Скорее просто по чувству, что у меня есть мама. Так-то я её знала мало. Она всё время пропадала где-то. То ли работала, то ли мужчин искала. Ну, вот. Когда она умерла, я к бабушке переехала. Подростком была. Много событий было… наверно, я легко всё это перенесла. Не помню.
– Сочувствую тебе. А что случилось?
– Авария. У мамы друг был – или не совсем друг, поди теперь разбери. Пьяные катались, ну и вот…
– Закономерный итог.
– Ага. Мне сначала жалко её было, а потом как-то бабушка на неё вслух разозлилась. Дескать, бросила ребёнка – ну, меня, то есть, – променяла на кого попало, вот и получила. Я маму защищать стала, а потом поняла, что бабушка права. Но всё равно мать для меня навсегда останется хотя бы самой красивой женщиной на свете. Я даже какие-то её вещи ношу.
– Так вот ты в кого такая прекрасная.
– Может быть. Ну, что, выпьем ещё?
Никита разлил вино по бокалам, чокнулись, выпили. До курантов было полтора часа.
– Принцесса души моей, включишь что-нибудь на фон?
– Ты ещё «огонь моих чресел» скажи.
– А можно?
– Да ну тебя. Просто иногда ты такой…
– Какой?
– Ну, как будто знаешь меня давно и всё тебе можно.
– А ты запрети что-нибудь.
– И что же? Запретный плод сделать сладким, да?
– Ага.
– Ну, допустим, я запрещаю тебе себя целовать?
– Да пожалуйста, – и Ник демонстративно отодвинул стул.
– Эй, ты чего?
– Пионерское расстояние. Чтобы точно плод не срывать.
– Да ладно тебе, я ж пошутила!
– Ага, так и я пошутил. Вот, видишь, смеюсь. Ха-ха-ха!
– Ник… славный… ну прости. Прости, ладно? Я не всегда шучу уместно… давай… давай обратно. Что посмотрим?
– Что хочешь. Насчёт «обратно» – а ты заставь.
Инга придвинулась к Никите, чтоб оказаться к нему ближе:
– Вот, заставила. Дальше – стена. Тебе деться некуда.
– А если так? – и Ник встал и вышел в коридор.
– Да стой же ты! Господи! Что мне теперь сделать, чтобы ты перестал дуться?
– Ты знаешь, что. Могла бы и догадаться.
– Да господи… ну, вот…
Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до Никиты и поцеловать его. А он в ответ приблизился к Инге, прикоснулся к её подбородку и, навалившись телом, и прижал к стене.
– Будешь моей… хорошей девочкой сегодня? – отстранившись, прошептал он ей на ухо.
– Буду… смотря что это значит…
– Не запрещать ничего.
– Не запрещу…
– Ну, смотри.
И Никита стал гладить Инге плечи, спустился до талии, задержал руки на бёдрах. Целовал её шею… укусил за ухо… и только Инга успела закрыть глаза, отдавшись чувствам – отошёл, сказав: