– Добрый день, гости!
– Здравствуй, Лют, – пробасил тот. – Здоровья и достатка в твой дом.
– Проходите! А то, – князь кивнул на Ноздречу, – солнце голову напечёт.
– Мы не гостить зашли. Просим схода.
Лют удивлённо приподнял бровь.
– Так ведь праздник сегодня. Да и что за беда такая, что без схода нам не решить?
– А такая, – выпрыгнул вперёд мельник, – что твой подкидыш моих деток поубивал!
У Люта омрачилось чело. За убийство наказание полагалось одно: изгнание. Пойдёт Харвиг мыкать горе в Голодырь, маленький посёлок на Пучай-ручье.
– Живы они, – раздался позади голос сына. Он уже умылся и утирал лицо рукавом. – Чего зря болтать?
При виде отрока мельник невразумительно засипел.
– Помолчи! – через плечо приказал Лют. – После спрошу.
Харвиг послушался, присел в тень. На шум из терема вышли братья. Последним, сладко зевая, появился Васятка.
Лют вздохнул и вновь обратился к Горазду:
– Так что стряслось?
– У старшего, Акима, – ответил тот, – зубы выбиты. Рука пополам. У среднего, Матвея, нос набок.
– У Вакейки нога погрызена! – горестно вскричал мельник.
Лют удивлённо взглянул на сына.
– Да погоди, Ноздреча! – досадливо отмахнулся Горазд. – Его же Шамка погрызла…
Братья на крыльце рассмеялись.
– А вы не смейтесь. – Горазд утёр запотевший лоб. – Отроки гуляли у реки рядом с мельницей. Харвиг заметил их, переплыл Стырь и избил. Собаку со щенком отобрал.
– Шамку! – завопил мельник, протягивая дрожащий палец в сторону тына. Собака перестала вылизывать настрадавшееся за утро кутёнка, обернулась к Ноздрече и угрожающе зарычала.
– Как же это один мелкий отрок с твоими справился? Может, они сами друг дружке бока намяли?
– Ты Ваньку тут не ломай! – взвился Ноздреча. – А то мы твоего приблудка не знаем!
Горазд придержал мельника за плечо. Лют нахмурился:
– Следи за языком, Ножик.
Затем подозвал Харвига:
– Ну, говори, как всё было…
Выслушав короткий рассказ сына, прерываемый надрывными криками мельника, Лют хмуро заметил:
– Топить кутёнка на глазах матери – до такого додуматься надо…
Горазд потупился, а Ноздреча оскалил гнилые зубы:
– То была дань водяному! Щенок-то мой!
– Однако, – продолжил глава Старого Городища, – хозяйство мельника осталось без рук. И это в самую горячую пору. Значит, Харвиг будет жить и отрабатывать у него до начала зимы, до Покрова…1