В тот раз серёдкинцы едва уволокли своего вожака от озверелого Махи. Остался Демьяну на память о той встрече здоровенный шрам у виска.
Ещё Харвиг слышал, что верховодит Махиня последний год. Таков был порядок, – как отроку исполнялось пятнадцать лет, он признавался взрослым.
Замыкал шествие подольский Вожжа. Его Харвиг знал плохо. Встречал несколько раз на праздниках да помнил, что в прошлый раз на мосту дрался он с торжковским Ипатом, сыном Горыни, и тот его одолел.
– Ну, что молчишь? – приблизившись, злорадно спросил Аким. – Язык проглотил?
– Ты бы придержал свой, – осадил его Харвиг.
Тем временем к мельнице подошли остальные.
– Будь здрав! – приветственно поднял руку Вожжа. При этом лицо подольского главаря оставалось мрачным.
– И вам того же, – отозвался Харвиг. – В дом не зову, не прибрано там.
Отроки ухмыльнулись, оценив шутку.
– Вопросец у нас к тебе, – приступил к главному Гвоздь. – Не сегодня – завтра Стырь встанет.
– И что? – Харвиг недоумённо пожал плечами.
– Ты живёшь тут, на Гнилушах. Стало быть, биться на мосту будешь за нас.
Харвиг рассмеялся:
– Это что за закон такой?
– Мой закон, – отозвался за того Маха. – Ты живёшь на моей земле. Либо пойдёшь со мной, либо проваливай.
– А если нет?
– Если нет… – на лице Махини появилась злая улыбка, – пеняй на себя. До моста ты целым не доберёшься.
Харвиг нахмурился. До Покрова ещё далеко, а лёд на реке, как верно заметил Гвоздь, должен встать со дня на день… Даже если Харвиг вовсе откажется выходить на мост, Маха со своей ватагой не дадут ему здесь покоя.
– Я тут последнюю ночь, – сказал он. – Дальше буду приходить сюда на работу.
– Хитрый… – хмыкнул Махиня. – А знаешь, почему его отца Ножиком кличут?
Он пренебрежительно кивнул на Акима.
– Нет, – равнодушно ответил Харвиг.
– Он чуял, когда тут поселился, что место гиблое, и тоже решил схитрить. Затащил здоровенного кабана на плотину, чтобы заколоть его в дань водяному. Кабан, не будь дураком, скинул его в Стырь вместе с ножом…
Махиня оглядел приятелей, и они рассмеялись. Харвиг посмотрел на Акима. Тот униженно улыбался.
– Выбрался Ноздреча на берег без ножа и весь в тине. Вот люди и стали шутить, что, видать, подарил он его водяному.
Выпученные глаза Махи не мигая глядели на Харвига.
– Я к тому это, что на каждого хитреца найдётся такой кабан. Либо на Перволёд ты пойдёшь со мной, либо на Гнилуши не суйся.
С тем вожаки Заречья ушли. Аким было увязался за ними, но Маха что-то сказал и тот понуро побрёл на свой двор.
Харвиг поднялся по лестнице к жерновам.
Гудей лежал на прежнем месте, в углу. Харвигу вдруг показалось, что он не дышит.