Утром Харвиг проснулся затемно. В избе, после ночных волнений, все спали. Он не стал заходить внутрь, а, захватив корзину с краюхой хлеба, пошёл на мельницу. Было студёно и тихо. Под ногами бодро хрустела подмороженная листва.
Стырь у берега покрылась молодым тонким льдом. Скоро он станет толще, заключит реку в сверкающие объятия. И придёт Перволёд.
Харвиг зашёл в подклеть. В своём стойле дремала Пенка. Почуяв его, коза тихо проблеяла.
– Стыдно небось? – спросил её Харвиг.
Он поднялся наверх.
– Гудейка!
Чур долго не отзывался. Наконец вышел из пустого угла.
– Ну здоров.
– И тебе не хворать, – кивнул Харвиг. – Я тебе дорогу открыл.
Домовой недоверчиво взглянул на него.
– Сегодня ночью отнесу тебя в дом, – добавил Харвиг.
– Коли так, долг за мной.
– Ещё поквитаемся.
День в хлопотах пролетел незаметно. Вечером мельник завёл отрока в дом и указал на прибитый к двери в сенях засов:
– Видел? Теперь будем спать спокойно. —Ноздреча вытолкнул княжича обратно во двор.
«Поздно спохватился», – подумал Харвиг.
За хлевом в ограде он обнаружил лаз, в который как раз проходила его корзина. Когда наступила полночь, он отправился на мельницу за Гудейкой.
– Прощай! – говорил чур, гладя козу. – Сильно обо мне не скучай.
– Я присмотрю за ней… – успокоил его Харвиг.
Домовой напоследок крепко прижался губами к белой Пенкиной морде.
– Ты уж постарайся, воха-елоха, – сказал он. – Видишь, какая она. Дитя, да и только.
В сенях Харвиг поставил корзину на пол. Положил на лавку горбушку хлеба и сказал, как условились:
– Вот изба на четыре угла. Настил дубовый, кров сосновый. Тут живи, за укладом гляди.
Гудейка выбрался из корзины, пошмыгал носом и сгинул.
Отрок облегчённо перевёл дух. Вроде вселился. Главное, чтобы снова не выгнали. Но на этот случай была одна мысль.
Весь следующий день Харвиг с Ноздречей провозились на мельнице. Работы оказалось невпроворот: люди спешили закончить свои дела к празднику.
А вечером, пока мельник с семьёй трапезничали в избе, отрок растолковал домовому свою задумку.
– А ежли не испугается? – засомневался Гудейка.
– Штаны обмочит, – заверил княжич.
Той же ночью, в самую глухую пору, Ножик проснулся. Показалось, или в дом постучали? Мельник заворочался и, тихо ругаясь на гадёныша Харвига, поднялся с лавки. И что это ему нужно? Постой, он же в сенях…
Ноздреча распахнул дверь и уставился в темноту. У порога никого не было. Он вышел на крыльцо. Двор был пуст.
Ножик сплюнул, вернулся в горницу и улёгся на лавку. «Наверное, дятел прилетел с леса…» – подумал он.
Громкие, настойчивые удары заставили его вздрогнуть.