— Стоять можешь? — услышал Хэткок голос штаб-сержанта Буна.
— Попробуем, — ответил он, неуверенно вставая на ноги.
Затем он услышал другой голос. Это был какой-то капитан: «Не надо. Давай сюда вертолёт».
На дорогу опустился вертолёт СН-46. За ним горел разбитый амтрак, там водители, санитары и морпехи заносили в вертолёт тяжелораненых.
— Сэр, — сказал Бун, — вертолётчик говорит, что здесь он сесть не сможет. Придётся нести Хэткока туда.
— Ходить можешь? — спросил капитан.
— Попробую, — ответил Хэткок.
— Всё будет хорошо, Карлос, — сказал Бун. Он подошёл к Хэткоку слева, капитан — справа. Они обхватили Хэткока за талию, где поясной ремень не позволил огню добраться до кожи, и поддерживали его, пока он, с трудом переставляя ноги, не добрался до дожидавшегося его вертолёта.
Хэткок в той или иной степени обгорел почти весь. Лицо стало красно-коричневым, распухло и болело. Разные участки груди, предплечий, кистей рук лишились кожи, потрескались, кровоточили и запеклись. С ногами было едва ли лучше — под рваными брюками кожа покрылась волдырями.
Когда вертолёт оторвался от земли, оставив позади войну, которая велась с помощью пуль и взрывчатки, Карлос Хэткок попал на другую войну, которую вели иглами, скальпелями, медикаментами и обезболивающими средствами. Ужас этой войны заключался в непрестанной боли, этим врагом, который не даёт ни секунды передышки.
«Я до сих пор горю!» — подумал Хэткок. Любой предмет, к которому он прикасался, был словно из раскалённой добела стали. Он остался на ногах, никак не желая садиться.
«Надо одежду снять, — подумал он. — Так легче будет». Он посмотрел на санитара, который стоял перед ним, делая записи в блокноте. К его карману были прицеплены ножницы, и Карлос чёрным, окровавленным, искривлённым пальцем указал сначала на них, а затем на обгоревшие лохмотья, в которые превратились его брюки. Санитар принялся за дело.
Когда вертолёт совершил посадку, Хэткок стоял совершенно голым и не мог сдвинуться с места. Надо было найти Перри. Он искал его глазами весь перелёт, но так и не нашёл напарника. «Он не мог погибнуть!» — думал Хэткок.
И лишь когда толпа врачей, медсестёр, санитаров и обычных морпехов начала выносить из вертолёта раненых, Хэткок наконец-то увидел Перри. Тот выглядел неплохо, он улыбался и махал ему рукой.
— Садись, морпех, — услышал он чей-то голос.
Хэткок сел.
— Ложись, прокатимся.
Хэткок посмотрел на трап в хвосте вертолёта, с которого груда обгорелых тряпок, оставшаяся от его одежды, свалилась на палубу плавучего госпиталя «Репоз». Среди этого рванья Карлос увидел свою зажигалку. «Это моя!» — сказал он, показывая на серебристую «Зиппо». Медсестра подняла её, и Карлосу удалось раздвинуть распухшие губы, благодарно ей улыбнувшись.