«Он что-то замышляет», — подумал Хэткок, наблюдая за ним в прицел винтовки.
Десять минут спустя человек снова появился, с белой холщовой сумкой на плече. Он опять поглядел направо, затем налево. Убедившись, что никто его не видит, он вошёл в хижину и вытащил из укромного места СКС.
«Попался, Чарли!» — подумал Хэткок, плавно нажимая на спусковой крючок. Человек рухнул как подкошенный.
«Пошли домой», — сказал Хэткок грузному рядовому.
Трое морпехов тихо вошли в лес и, пройдя по его краю, остановились недалеко от хижины, возле которой лежал убитый Хэткоком вьетконговец. Они постояли, разглядывая труп, до которого от границы леса было всего несколько футов. Рядом с ним лежал СКС.
«Оружие я заберу», — сказал Хэткок курсантам.
Когда они осторожно подобрались к границе леса и выглянули из густых зарослей, Хэткок подкрался к убитому и подобрал карабин. Он уже повернулся, собираясь быстро отойти, когда заметил под ногами широкое белое перо дюйма три длиной. Он вспомнил белых морских птиц, которыми любовался на рассвете, когда они вспорхнули над долиной.
Он опустился на колени, левой рукой поднял изящное пёрышко, и, больше не задерживаясь, быстро скрылся за зелёной завесой джунглей.
Пока тройка бойцов шла к пункту сбора, Хэткок вертел перо, зажав его между пальцами, и вспоминал безмятежный рассвет и белых птиц. Это перо вполне могла обронить и курица, забредшая в дальний уголок селения, но Хэткоку было приятнее думать, что оно было от одной из белых птиц, которых он видел утром. Подобно сотням других морпехов и солдат, носивших порою цветы на касках, как символ естественной красоты, выжившей в пекле войны, он снял панаму и воткнул перо под ленту.
Нахлобучив панаму обратно на голову, Хэткок занялся трофейным карабином. Он собирался его зарегистрировать и сдать на КП. Он надеялся, что ему разрешат увезти его домой в качестве сувенира — как сделал когда-то отец с винтовкой «Маузер».
Обратно они шли намного дольше, чем утром до места. Группа пошла другой дорогой, зайдя с обратной стороны высоты 55. Они знали, что вьетконговцы нередко минируют тропу, по которой прошёл патруль, надеясь уничтожить бойцов, когда те пойдут домой.
Когда Хэткок добрался наконец до своей хибары, он ощутил необыкновенную усталость — он был физически вымотан и длинным днём, и дождём, и лишними милями по дороге домой. Ему было страшно трудно и неохота чистить винтовку и снаряжение, и Хэткоку пришлось заставить себя это сделать.
* * *
Ночью Хэткок поднялся и сел на краю кровати. Его трясло. Дрожали ноги, всё расплывалось перед глазами. В голове гудело, словно он только что совершил марафонский заезд на «русских горках». Он списал всё на день, проведённый под проливным дождём. Но в глубине души он знал, что это нечто иное — то, что очень ему не нравилось. То, что подкрадывалось к нему, нападая и отступая, уже три года.