– Да с того, что она моя дочь! – Лев выплевывал слова с такой силой, будто вбивал гвозди.
– Она и ее дочь тоже! – возразила сестра жены агрессивно.
– Да, конечно, только Вера об этом начисто позабыла! – Лев с трудом сдерживался, чтобы не заорать в ответ, и от того хрипел.
– Ты жестокий! Как ты можешь быть таким безжалостным?! – Надя всхлипнула.
– Я безжалостный?! А она?! Она, мать, бросила собственного ребенка, ослепленная амбициями и бредовыми фантазиями!
– Это из-за тебя у нее развился комплекс неполноценности!
– Не выйдет сделать меня виноватым! Вера взрослый человек и понимала, на что идет! Единственным желанием ее было воткнуть мне нож в спину, а тому, что этот же нож ранит и ее дочь, она бессердечно не придала значения!
– Но если бы ты был хорошим мужем…
– Все «если бы» мне известны, так что не утруждай себя. Плохое поведение мужа еще не повод открещиваться от детей, тем более, Рае было всего восемь! Вера бросила и меня, и ее! Она сделала свой выбор! И не надо трогать ребенка, умоляю тебя! Это ничего уже не исправит! – Лев почувствовал, что голос его вот-вот сорвется от напряжения, и нажал «отбой». В изнеможении он рухнул на кровать. После недели, проведенной на галечном пляже, ощутить мягкую постель оказалось невероятным наслаждением. Лев прикрыл глаза и все ждал, что телефон вот-вот зазвонит снова, но тот великодушно молчал. Утренний свет наполнил комнату, как показалось, всего через несколько минут, но на самом деле прошла целая ночь. Лев проспал, как убитый: первый раз нормально выспался после исчезновения Раи.
Южное утро вторглось в сознание переливами птичьих трелей. За окном на тонкой изогнутой ветке покачивался гранат – дразнящий, вызывающий, какой-то даже бесстыжий, всем своим видом напрашивающийся на то, чтобы его сорвали. Сорвали… и зашвырнули подальше, в заросли лавровишни, кучно обступившей пустующую скамейку на дальней аллее, а вовсе не для того, чтоб съесть. Лев перегнулся через подоконник и даже руку протянул, но не достал. Хотел прогнать пытающееся пробиться воспоминание, но стало только хуже: будто наяву прозвучал похожий на клич охотника возглас Веры: «Граната!», возникло ее улыбающееся лицо и нереальные глаза, полные озорства и дерзости, и вспомнилось чувство, которое Лев в то время к ней испытывал – многогранное, в двух словах не описать, нечто гораздо более сложное, чем то, что принято называть банальным словом «любовь».
Тогда Лев и мысли не допускал, что с Верой что-то не так. Они были счастливы вместе, и некоторые ее странные выходки казались забавными, шутливыми, нарочито провокационными. Ему казалось, что, устраивая сцены ревности, Вера таким образом пыталась добавить остроты в их жизнь, чтобы не заскучать. В такие моменты она выглядела актрисой, играющей мелодраматическую роль.