Я слушала очень внимательно. И тут меня, словно молнией поразило.
─ Ты видел Ольгу вместе с Лизой? Ерунда. Наверное, ты ошибся. Ольга только что спрашивала моего разрешения переговорить с сестрой, убедить её спрятаться на время.
Воронцов посмотрел мне в глаза.
─ Я видел именно Ольгу именно с Лизой. Вы с сестрой очень похожи. Я не мог ошибиться.
─ Но почему она солгала мне? И почему Лизка ничего не сказала?
Мысли путались. Неужели Ольга, действительно, вела свою игру, в которой я была всего лишь пешкой? Схватившись за голову, попыталась сосредоточиться.
─ Нужно ехать в больницу. Я решила забрать Лизавету домой. Запрусь на все засовы, а, если что, вызову полицию.
Роман обвёл рукой комнату.
─ Сюда? Уж лучше вам спрятаться в монастыре, если от моей помощи ты категорически отказываешься. Туда злоумышленник точно не сунется.
В монастыре? Нет, я не могла подставлять под удар служительниц церкви. Что будет, если неизвестный проберётся в тихую обитель?
─ Нет.
─ Поговори с настоятельницей. ─ Посоветовал Воронцов. ─ Сегодня нужно закрыть этот вопрос.
Я не умела плакать. Бог лишил меня этой милости. Двадцать лет я переносила все испытания стойко, не проронив ни единой слезинки. Это сводило с ума, нагоняло панику. Иногда душевная боль превращалась в приступ, когда внутри сжималось всё, сердце, лёгкие, пищевод. В такие минуты я боялась умереть от нехватки кислорода. И только в монастыре эти страхи исчезали. Молитва помогала, исцеляла. Вот и сейчас я стояла на коленях перед иконой Спасителя и усердно молилась. Молилась о чуде, и чудо произошло. Вся боль, накопленная за эти полгода, вдруг покатилась по щекам горючими слезами. Солёные ручейки разъедали кожу, но вымывали из сердца позор и унижение. Мне казалось, я превращаюсь в птицу, свободную и гордую, сильную, не ведающую сомнений, не знающую границ и запретов. Ещё лишь миг, и я смогу взлететь над этим миром и над собой, пронзить облака, дотронуться до солнца, сгореть и снова возродиться. На душе становилось легче и светлее. Я не ведала, какие испытания ждут меня впереди, но полагалась на волю Всевышнего.
─ Он испытывает лишь тех, кого любит.
Я обернулась. Матушка-настоятельница стояла чуть поодаль, опираясь на деревянный костыль.
─ Доверься Ему, дитя моё, и положись на Его волю.
Я медленно подошла к старой монахине.
─ Матушка! Я не знаю, что делать. Тучи надо мной сгущаются. Я чувствую беду. Мне нужно спрятать Лизу, спрятать надёжно. Но могу ли я подвергать опасности обитель? Вдруг тот, кто охотится за драгоценностями, явится сюда?