— Доброе утро, Лисса, — он убирает прядь моих волос и прикасается к щеке. — Ты плакала во сне, — рассказывает Джастин и хмурит брови. Будто это тема для него неприятна. Я вспоминаю, что же такого было во сне и в голову ничего не приходит. Я пожимаю плечами, и Джастин кивает.
— Ты выспалась? — спрашивает он и кладёт руку на мою талию. Я смотрю в его глаза и хочу высказать всё то, что я чувствую, но не могу. Взамен я просто киваю и улыбаюсь.
— Скажи моё имя, — просит он и притягивает меня к себе. Я сглатываю, как будто для меня это решительный шаг.
— Джастин, — тихо шепчу, отчего Джастин улыбается и прижимает меня к себе ещё сильнее. Я дотрагиваюсь руками до его груди и чувствую жар тела.
— Сегодня мы пойдём в парк, — сообщает Джастин, я резко сажусь на кровать, а Джастин хмурит брови. — Не хочешь в парк? — спрашивает он и садится рядом.
— Кладбище, — единственное, что я говорю, но Джастин понимает меня и кивает.
— Хорошо. Тогда мне нужно собрать информацию, а ты спустись на кухню и позавтракай, — он целует меня в волосы и встаёт. Следом за ним я слабо поднимаюсь с кровати и иду в ванную, попутно смотря, как Джастин одевает футболку.
Улыбаюсь и подхожу к зеркалу. Кожа приобрела теплый оттенок, теперь я похожа на человека. Губы больше не бледные. Единственное, что напоминает мне о том месте, это синяки на руках, ногах и малозаметные круги под глазами.
То, что вызывает Джастин в моём организме, невозможно описать. Это ни бабочки, ни цветы… Это словно взрыв огней. Он зарождает во мне новую жизнь. Я меняюсь в положительную сторону.
* * *
— Пойти с тобой? — спрашивает Джастин, когда мы подъезжаем к кладбищу.
— Нет, — отвечаю я, замечая улыбку на лице Джастина.
Выхожу из машины и тяжело вздыхаю. Оглядываюсь, и ком подступает к горлу, хотя я всегда себя так чувствовала. Иду по тропинке, читаю каждую надпись на могильной плите. Останавливаюсь, когда вижу знакомую фамилию.
— Нельсон, — читаю и слышу, как дрожит мой голос.
Я несколько минут рассматриваю плиты, и читаю имена семьи. Задерживаюсь на одной не менее одной минуты, а потом смотрю на другую. Когда мой взгляд устремляется на третью плиту, я хмурю брови и заглатываю воздух, чтобы не заплакать.
— Билл Нельсон… Тысяча девятьсот девяносто пятый — две тысячи семнадцатый год.
На глаза пробиваются слёзы, и я медленно поднимаю голову вверх, чтобы остановить их. Но, чёрт! Они всё равно скатываются по моим щекам. Сажусь на землю и смотрю на фотографию Билла.
— Не-е-е-т! — кричу я и сжимаю мокрую землю. Слёзы давно полились градом, а я не хотела останавливаться.