Теодор усмехнулся.
─ Всего лишь наполовину. Моя мать родом из Эдинбурга, а отец ─ стопроцентный англичанин.
Так вот откуда акцент!
Только сейчас я заметила, что стеновая панель под окнами отодвинута в сторону. Ранее она прикрывала мощные динамики и навороченную стереосистему.
─ Мистика.
─ Вовсе нет. ─ Теодор усмехнулся, вынул из нагрудного кармана пульт и вернул кусок стены на место. ─ Немного терпения, немного знаний, плюс найденная на помойке магнитола.
─ Магнитола? Да такое оборудование стоит тысячи баксов. Я видела нечто подобное в студии папиного друга.
─ Ладно, разоблачила. ─ Странный юноша перешёл на шёпот. ─ Скажу тебе по секрету, я великий маг и чародей. Сейчас взмахну волшебной палочкой…
Он поднял пульт над головой, и в то же время другая стена поползла в сторону, выставляя на обозрение совершенно уютный уголок. Диван, два кресла, шкаф для одежды.
─ Это ты тоже на помойке нашёл?
─ А ты догадливая.
Не дожидаясь приглашения, я уселась в кресло и закинула ногу на ногу.
─ Кто ты, Теодор, как тебя, младший? Чувствую, что ты не так прост. Может, расскажешь?
Хозяин тронного зала захлопал длинными рыжими ресницами.
─ С чего ты взяла, что я не я? Я прозрачный, и весь на поверхности, чистый и непорочный, как новорожденное дитя.
Из моей груди вырвался тяжёлый вздох.
─ Интуицию не пропьёшь. Вот развито у меня седьмое чувство, будь оно неладно, и всё тут.
─ Ну, хорошо. ─ Тед скрестил руки за спиной и прошёлся вдоль комнаты.─ Я танцор. Путешествую по стране, участвую в конкурсах и танцевальных шоу. А когда работы нет, забиваюсь в нору и репетирую, оттачиваю мастерство, так сказать. Хочешь, покажу, на что гожусь?
Я кивнула.
─ Валяй.
Теодор вновь взялся за пульт, и огромное полупустое пространство наполнилось удивительной мелодией. «Щелкунчик». «Кода». Я вспомнила балет, на который мы с мамой ходили каждый год под Рождество, и моё сердце радостно затрепетало. Мысленно я вернулась в то счастливое время, которое теперь казалось таким далёким. Из-под полуопущенных ресниц я наблюдала за парнем. Теодор удивительно чувствовал музыку. Нет, не чувствовал. Он жил в ней. Никогда бы не подумала, что человеческое тело могло быть настолько пластичным. Он не танцевал. Он взлетал, словно птица, кружил над грешной землёй, выделывая в воздухе немыслимые па, и опускался лишь для того, чтобы оттолкнуться и вновь взлететь.
Я даже не заметила, как по моим щекам покатились слёзы. Они обжигали щёки, склеивали ресницы и оставляли солоно-горький привкус на губах.
Музыка стихла. Тед замер, обхватив себя руками, с запрокинутой назад головой. Минуту он пытался выровнять дыхание, а потом смахнул со лба мокрые пряди и направился ко мне.