- Закапывайтесь в землю, бейте фашистов упорно, настойчиво - Ленинграда не отдадим!
Он простой, спокойный, уверенный.
Мои юные бойцы храбрые и стойкие, у них пока мало опыта, но будут и среди них герои. Я дерусь с ними рядом, с поля боя ухожу последним".
"Вот он, долг командира!.. Вот он - не из лекции, а просто и прямо донесенный с поля боя этим пожелтевшим, но не остывшим листком", - тревожно чувствовал Кирилл.
"3.9.41 г.
Дорогой мой Сереженька!
...Твои письма получаю на пятый, шестой, иногда на десятый день. Очень за тебя беспокоюсь, думаю о тебе беспрестанно, каждое известие от тебя праздник, настроение поднимается уже при виде конверта с милыми твоими каракулями... Женя и Надя на окопных работах. Мать горюет, не зная ничего о тебе. Сегодня напишу ей все, что знаю...
Я по-прежнему работаю в больнице, начались уже занятия со студентами. Сейчас в Ленинграде можно ходить по улицам только до 10 вечера..."
"8.9.41 г., Ораниенбаумский "пятачок"
У меня праздник - получил сразу три письма. Радость моя понятна, ведь я совсем не знал, что с вами со всеми. К тому же все время в боях, не было возможности писать..."
Картины осени 41-го года надвигались на Кирилла и холодком закрадывались в сердце: что еще ожидало этих людей, так просто писавших друг другу... А в это время бойкая одноклассница Лена, радуясь первой находке, стала читать вслух: "Подполковник Назаров с начала Отечественной войны в действующей армии. С августа 1942 г. состоит на должности начальника отдела заграждений штаба Инж. войск Волховского и с марта 1944 г. Карельского фронта. Подполковник Назаров... лично участвовал в боях по прорыву блокады Ленинграда в январе 1943 г. и провел большую работу по координации действий инженерных войск и организации их взаимодействия с другими родами войск. Работа Назарова С. П. всегда отличалась проявлением личного бесстрашия и мужества... Занимаемой должности вполне соответствует и достоин присвоения очередного звания "ПОЛКОВНИК"!.."
- Ну что ты влезла с концом войны! - с досадой сказал Кирилл. - Тут начало, а ты... Нет, бабки, так не пойдет. Надо брать все с собой.
Ирина Владимировна разрешила и это. И вот долгими вечерами, сидя в школьном музее, а то и дома, Кирилл вживался в письма, он научился слышать живые голоса фронтовика и блокадного доктора, грохот взрывов и тишину голодных больничных палат, видеть тяжкие 15 километров пути по скованным льдом улицам от Невского проспекта до Удельной.
За сдержанными, порой устало-спокойными или малозначащими строками писем он уже различал ход войны; и только неловкость от незнания иных ее событий и дат заставляла его отрываться от писем и браться то за карту области, то за толстый том истории военного округа, или за пожелтевшие вырезки, подобранные девочками по порядку событий.