Это в сердце было моем (Нафтульев, Левин) - страница 90
"10.9.41 г.
...Весь день наполнен тревогами. Утром опоздала в больницу, домой добралась только вечером - приходилось отсиживаться в "щелях"... По ночам иногда приходится покидать постель и спускаться вниз... Все можно перенести, лишь бы ты был цел. Береги себя хоть немножко!.."
"13.9.41 г.
Знаю, что проклятые фашисты бомбили город. Не бойтесь, уходите в убежища, земля - великое дело, даже простая яма укрывает от осколков и воздушной волны... Мне стыдно поворачиваться лицом к городу, - ты поймешь меня, Иринушка. Но немцев бьют, местами они отступают..."
"6.10.41 г.
...Начались утренники и в поле ночью прохладно. В землянке сделал печку из ведра, освещение - коптилка, подстилка - еловые лапки... Ирушка, поправилась ли ты, или по своей привычке полубольная бегаешь на работу?.. Здесь чудесный сосновый лес. Противник дробит его минами и снарядами".
И снова в задумчивости застывает Кирилл над пожелтевшим листком - проплывают перед глазами живые картины первой военной осени. Вот доктор Назарова, маленькая, закутанная, сдерживая кашель успокаивает больных ребятишек. Вот медово освещенные низким октябрьским солнцем корабельные сосны содрогаются от разрывов, расщепляются, падают... Вот она, противоестественность войны, и вот чистая душа человека, в часы смертельной опасности видящего чудесную красоту родной природы.
"7.11.41 г.
Дорогие мои! Поздравляю вас с праздником и посылаю скромный подарок - буханку хлеба и конину... Я невредим. Всех вас крепко обнимаю и желаю встретить наш праздник в будущем году без стрельбы и шума. Приехать скоро не смогу..."
"Да уж где там приехать", - тревожно думает Кирилл. Рядом с письмом лежит вырезка из газеты: "...9 декабря 1941 года войсками 4-й отдельной армии, освободившими город Тихвин, был сорван план противника по созданию вокруг Ленинграда второго кольца окружений..."
"26.12.41 г.
Здравствуй, дорогой мой Сереженька! Опять пишу в больнице. Пришла сюда пешком еще в понедельник, а сегодня уже пятница. Завтра думаю пуститься в обратный путь. Надеюсь, что дома найду от тебя весточку, ведь с 5 октября ничего не получала. Хорошо понимаю, что у вас там горячие денечки, и все-таки жду, жду с нетерпением и тревогой... Из моей родни особенно беспокоит Андрей, боюсь, что эта зима станет для него роковой... Сама я держусь на ногах крепко, все время работаю, одна веду отделение..."
Ро-ко-вой... - будто стучит у Кирилла в воображении метроном осажденного города; а перед глазами встает Пискаревское мемориальное кладбище, такое скорбно-торжественное. "Здесь лежит половина города и не знает, что дождь идет" - оживают в памяти строки стихов С. Давыдова.