Солнечный майский день. Я сижу в кабине самолета, перетянутая парашютными лямками, с ранцем за спиной. На душе радостно и тревожно. Одно дело – теория, другое – выпрыгнуть из самолета на высоте 800 метров…
Накануне мне пришлось выдержать нелегкий разговор с матерью. Мать понемножку привыкла к мысли, что я летаю на самолете, но теперь никак не может понять, зачем мне понадобилось еще и прыгать с самолета.
— Готова? – спрашивает летчик, он уже инструктор парашютного дела Саша Казарин.
Поднимаю правую руку: готова.
Самолет взлетает, набирает высоту. Плывет внизу знакомый пейзаж: город у синей бухты, промысла, зеленые пятна виноградников.
Смотрю на приборную доску. Стрелка альтиметра подползает к цифре «6», затем показывает семь и наконец останавливается восьми. Пилот сбавляет газ – мотор резко меняет тон. Машина ровно идет по прямой.
— Выходи, – командует Казарин.
Вылезаю из кабины. С сильно бьющимся сердцем стою на крыле самолета, держась рукой за борт. Ветер хочет столкнуть меня, сорвать с крыла. Какой бешенный ветер…
— Прыгай!
Прежде всего повинуется рука: она автоматически отстегивает распорку. Но как оторвать вторую руку от борта?
Вижу: Казарин в упор смотрит на меня. И тогда решительно отпускаю руку и делаю шаг в голубую пустоту.
Стремительное падение. Сердце вот-вот выскочит из груди. Раз… Два… Три! Дергаю вытяжное кольцо. Рывок. Тяжелое шуршание шелка – и над головой вырастает большой белый купол. Все в порядке.
Теперь можно посмотреть вниз… Как быстро приближается земля! Отчетливо вижу фигурки, бегущие по серой площадке мне навстречу.
Так, теперь поджать ноги… Приземление. Толчок. Я валюсь на землю и слышу, как кто-то радостно кричит:
— Молодец, Зулейха!
А несколько дней спустя над северным берегом Апшерона проплыл гидроплан. Жители приморского селения Бузовны, нефтяники ближних промыслов смотрели, как он медленно кружил над морем, набирая высоту. Вдруг гул мотора как бы оборвался, и тогда произошло неожиданное: от гидроплана отделилась какая-то точка и полетела вниз. Тут же над ней возник маленький белый зонтик. Люди на берегу встревожились: парашютист, раскачиваясь на ветру, падал прямо в море…
Ага, вон катер помчался к месту его падения. Не опоздает ли? Ведь долго ен продержишься на воде в одежде, с намокшим, отяжелевшим парашютом…
Катер не опоздал. Он принял парашютиста на борт и побежал к берегу. Зря беспокоились люди. Каково же было их изумление, когда парашютист оказался не рослым здоровяком, как представлялось их воображению, а маленькой худенькой девушкой…
Прыжок над морем не был случайной оплошностью пилота: он входил в программу моей подготовки.