Названия и цифры дальних маршрутов звучали для меня как музыка. Никогда я не могла уйти от зова открытых воздушных пространств.
«Чтоб одолеть пространство и простор»… От любительской авиации я взяла все что можно. Я налетала около 700 часов. Освоила слепые, ночные и групповые полеты, фигуры высшего пилотажа – боевые развороты, глубокие виражи, штопор, бреющий полет. Я стала командиром звена и за три года инструкторской работы подготовила 75 летчиков и 80 парашютистов. Бакинский аэроклуб был отличной школой. Теперь оставалось сделать решительный шаг к авиации профессиональной.
И я послала заявление в Военно-воздушную ордена Ленина академию им. Н.Е.Жуковского.
Вскоре пришел ответ. Помню: вытащила из конверта письмо с официальным грифом – и буквы запрыгали перед глазами. «Командование Военно-воздушной академии извещает Вас… Женщины на штурманский факультет не принимаются…». И подпись начальника академии комдива Померанцева.
Я стояла как потерянная. Значит, все кончено? Прощай, мечта…
Нет! Так легко я со своей мечтой не расстанусь. Иду в ЦК комсомола Азербайджана.
— Ладно, Зулейха, попробуем помочь твоему горю…
И в Москву отправляется новое письмо с адресом: «Наркому обороны..».
То ли руководители комсомола республики нашли очень убедительные слова, то ли нарком обороны просто вспомнил маленькую школьницу-летчицу, которой тогда на приеме в Кремле, кинул шутливое слово, – так или иначе, он разрешил мне, в виде исключения, поступить на штурманский факультет академии.
Начало августа 1938 года. Я еду в Москву, еду по путевке комсомола. Скоро, скоро распахнутся передо мной голубые дороги воздушного океана…
Но что это? Пассажиры в поезде взбудоражены, на ближайшей станции настоящий штурм газетного киоска. Я прислушиваюсь к разговорам, к взволнованному голосу радиодиктора. Наглая провокация японской военщины. Бои в районе озера Хасан…
Пороховой гарью потянуло с дальневосточных рубежей. Нет, не безоблачной небо ожидает тебя, Зулейха. Похоже, ты не ошиблась, сменив комбинезон аэроклубовца на армейскую гимнастерку…
Чже перед самой Москвой кто-то из соседей врывается в купе, размахивая газетой:
Выбили! Дали самураям по зубам! Слава тебе Особая Дальневосточная!
Вот и Москва. Здравствуй, столица, теперь я надолго к тебе…
Прямо с Курского вокзала еду в академию. Через день предстоит первый экзамен.
А 9 августа в «Правде» впервые появляется моя фотография. Подпись гласит: «В Военно-воздушной академии имени Жуковского начались приемные испытания. На снимке: т.т. Сеидмамедова и Сотникова, поступающие в академию». Я очень рада. Долго гляжу на четвертую страницу газеты с моим портретом. Наконец, переворачиваю ее, просматриваю первую страницу – и вижу коротенькую информацию: вчера в Кремле Калинин вручил ордена Ленина отважным летчикам – капитану Полине Осипенко и старшему лейтенанту Марине Расковой «за успешной выполнение задания правительства по беспосадочному перелету Севастополь – Архангельск на одномоторном самолете «МП-1» и проявленную при этом доблесть». Такое совпадение – в одном номере газеты! – мне кажется знаменательным. Первые летчицы Страны Советов как бы напутствуют молодых…