В ее глазах зажегся огонек понимания, сменившийся озорными искорками и неожиданно она обхватила руками мое лицо и так сладко поцеловала, что желание, мгновенно вспыхнув, запульсировало в паху, почти разрывая ткань брюк. А эта чертовка продолжила соблазнять меня.
- Спасибо за заботу. Так правильно, Таши? – почти прошептала она мне в губы, чутко ловя малейшую мою эмоцию.
- Еще как правильно! – зарычал в ответ, мечтая лишь как можно скорее насадить ее на себя. Я наслаждался тем, как в ней было тесно и горячо. Только моя! Только для меня! Даже то, как она мгновенно таяла в руках заводило меня еще сильнее.
– Какая же ты сладкая, Ми-и! Маленькая, гибкая пантера! Нежная, желанная, моя-а! – простонал, изливаясь в нее.
Таши. Кто бы сказал Азуми, что после торгов ее жизнь так сильно изменится.
Через две недели гардеробная в ее комнате была заполнена до отказа. Платья повседневные, деловые, вечерние, бальные… костюм для верховой езды, для дальних прогулок, на каждый день… Обувь. Роскошные пальто и шубы. Огромную часть занимали платья для танцев.
Таши специально договорился с хозяйкой о времени, когда они будут единственными заказчиками в помещении, и взял ее в швейное ателье, чтобы она показала и рассказала какие наряды нужны ей. Она рассказывала словами, показывала в танце когда и как должна взлететь юбка, разойтись складка, зазвенеть монисто, пришитые на одежду…
Закончились последние торги и вместе с ними завершилась осень. В город окончательно пришла зима, с холодными пронизывающими ветрами, мокрым снегом и морозами. Теперь прогулки стали короче и реже, чаще они ходили на званые вечера или кугэ Оокубо приглашал на вечер «танцевального спектакля» гостей к себе.
Она не сразу привыкла к новым условиям. После вбитой до рефлексов привычки всегда обращаться к своему господину с максимальным почтением, не делать ни одного движения без его разрешения и соблюдать все церемониальные правила поведения, ей приходилось постоянно себя одергивать и контролировать каждое свое слово и жест.
А ведь на публике правила оставались прежними. И эта разница между требованиями к ее поведению наедине и публично очень долго рвала ее сознание. Плюс, господин Кейташи, действительно, брал ее с собой на все мероприятия, словно она была не его наложницей, а его законной супругой.
Сначала ей было очень страшно и непривычно в большой массе гостей. Очень часто с милой улыбкой кто-то из приглашенных говорил завуалированные красивыми словами такие гадости, что у нее краснели щеки и уши. Многие мужчины, когда никто не мог поймать их за этим занятием, нагло с сальной похотью разглядывали ее, и от этих взглядов хотелось отмыться, ощущая физически их липкий влажный след на теле, хотелось спрятаться в своей спальне и никуда не идти.