Ульф замолчал. Из-под тонких губ на долю мгновенья блеснули клыки — но тут же спрятались.
— Пока оборотни растут, — резко добавил он, — звери внутри нас — те же щенки. Они не опасны, не способны подчинить себе человеческую половину. А в шесть лет мы надеваем свою первую гривну. И учимся не выпускать волка…
Не волка, а волчонка, подумала Света. Как, интересно, маленькие оборотни этому учатся? Обжигаясь на каждом шагу?
По спине у нее побежали мурашки.
— Мы не воюем, пока нам не исполнится пятнадцать лет, — глухо бросил Ульф. — Потому что для хорошего боя надо убрать гривну с кожи… до пятнадцатой весны этого делать нельзя. За девять лет с серебром на коже мы вырастаем людьми. А волк тем временем засыпает. Но если взрослый оборотень снимает гривну слишком часто, и не только в бою, зверь просыпается. Набирается ума и сил. И подминает под себя человека.
Ульф глянул на Свету оценивающе. Сказал отрывисто:
— Отправляясь к Торгейру, я оставил свою гривну у конунгова дома. В опочивальне я позвал волка. И сам ему все отдал — власть над телом и власть над мыслями. А когда вернулся за гривной, она прожгла мне пальцы. Я тогда решил, что дело в людях, бегавших по крепости. Завернул гривну в тряпку, выбрался из города… и уже здесь, в хижине, снова попытался ее надеть. Но серебро теперь жжет так, что шкура дымится постоянно.
Света коротко, звучно выдохнула. Подумала неуверенно — и что теперь? Ульф станет волком навсегда? Уже полностью? В мыслях, в поступках…
Ульф отвернулся. Буркнул, глядя на Локки:
— Теперь она знает. Но я не чувствую себя зверем. Все как прежде, только гривны на коже нет.
Локки молчал, не сводя глаз со Светы.
— Считайте, что я ни о чем не спрашивала, — пробормотала она на родном языке.
И шагнула к Ульфу. Обхватила мужа со спины, уткнулась в его плечо, не обращая внимания на Локки. Ощутила, как резко, почти мгновенно, исчезла прослойка шерсти под рубахой оборотня. Там, где она прижималась к нему щекой.
Ладонь Ульфа — уже не лапа — накрыла одну из ее рук.
— Пока вы тут обнимаетесь, — насмешливо сказал Локки, — я расскажу, что грозит Эрхейму. И начну издалека. То, что здешние люди зовут Неистинным Мидгардом, на самом деле просто Мидгард. Единственный и настоящий. Так его нарекли еще великие йотуны.
Он посмотрел Свете в глаза. Заявил неожиданно на чистом русском:
— Это я про твою Землю, куда ты так рвешься.
А следом Локки опять перешел на местное наречие:
— Здешний мир раньше звался Утгардом. Но в сагах говорится, что мир людей — это Мидгард. И никак иначе. Поэтому местные со временем стали называть свой Утгард Истинным Мидгардом. Однако это ложь. Запомните это, иначе не поймете то, что я скажу. Давным-давно кое-кто из настоящего Мидгарда разрушил мост Биврест, соединявший его с Асгардом. И разнес вдребезги колесницу Тора, так что боги из Асгарда перестали навещать Мидгард. Но перемирия не длятся вечно. Сейчас боги хотят заново отстроить мост Биврест. Хотят снова стать хозяевами настоящего Мидгарда, и получать оттуда жертвы. Без человеческих жизней им голодно.