Ингьялд, стоявший рядом с Арнстейном, положил руку ему на плечо. Бросил:
— Пусть волк договорит.
Лицо Арнстейна скривилось. Похоже, Ингьялд сжал его плечо слишком крепко.
— Продолжай, — буркнул Скаллагрим.
И наступила тишина.
— Мы схватили Гудбранда, — объявил Ульф. — Он признался, что вместе с Сигтрюгом убил своего отца, конунга Олафа. И тело сбросил в море. Но я засомневался, потому что вспомнил разговор с Гуннульфом, главой волчьей стражи. Я встретил его на следующий день после пропажи конунга. Гуннульф тогда сказал, что почуял в конунговой опочивальне запах трупа. Но он не знал, как Олафа убили — и куда делось тело. Из крепости его не выносили, это точно. Труп словно провалился в неведомую дыру, вдруг возникшую в опочивальне. Гудбранду и Сигтрюгу такое было не под силу. А вот Хильдегард легко могла открыть дыру в стене, использовав руну Врат. И тогда она была невестой Сигтрюга.
— Это Сигтрюг отвел глаза страже, — каркнул Арнстейн. — А может, им помогла твоя ба…
Он осекся и скривился от боли, потому что рука Ингьялда сжала его плечо еще сильней.
— Но чтобы открыть дыру в стене, — громко ответил Ульф, — мастерица рун должна знать человека за этой стеной. Помнить его лицо. А моя жена никогда не видела Олафа. Она не могла открыть проход в его опочивальню. Зато Хильдегард часто бывала на пирах у старого конунга. Она в любой миг могла добраться до Олафа. И стоило Торгейру вернуться с Хреланда, как Хильдегард начала выполнять его приказы. Так я понял, кто на самом деле стоит за убийством конунга. Затем я узнал, для чего Торгейр с Хильдегард это затеяли.
Арнстейн что-то прохрипел. Ульф, не обращая на него внимания, крикнул:
— Они замыслили подлое колдовство. Торгейр и Хильдегард хотели построить дорогу по воздуху в Неистинный Мидгард. Тот самый, о котором поется в сагах. Но такое колдовство использует силу душ, уже покидающих тело. Поэтому Торгейр с Хильдегард хотели наполовину сжечь — и наполовину заморозить города Эрхейма. А для этого нужно было повесить щиты конунга Торгейра во всех городах. Чтобы Торгейр, по древнему обычаю, мог получить над ними власть. И предать людей Эрхейма ледяной и огненной смерти.
Люди смотрели по-разному. Кто недоверчиво, кто зло, кто хмуро. И Ульф вдруг ощутил возбуждение.
Они слушали его. В потоке запахов, что текли со всех сторон — от воинов, от домов вокруг площади, от толпы, теснившейся за торговыми рядами — было все меньше ненависти. Все больше страха и жадного внимания…
— И я могу это доказать, — швырнул Ульф в толпу. — Отправьте кого-нибудь за щитами, что приготовили для нового конунга. Осмотрите их, люди Эрхейма. На каждом щите вы найдете две руны, начертанные кровью Хильдегард. Это Исс и Фе, знаки Льда и Огня. Только щит Нордмарка пока чист. На нем руны Исс и Фе должны были начертить в самый последний день — последний для многих людей Эрхейма. Потом Хильдегард коснулась бы щита Нордмарка, пробуждая разом все руны. А в города под щитами пришел бы неугасимый огонь, подобный тому, что пылает нынче в крепости. И лед, навроде того, что не тает в опочивальне Торгейра.