— Так что же, по-твоему, ждать будем? — все еще не желая сдаваться, спросил Рысаков.
— Ни в коем случае!
— Не понимаю — ждать нельзя, и нападать не смей.
Несколько дней тому назад наши разведчики столкнулись с немецкой группой в Утах, затем в Павловке и в Яковском. Я напомнил об этом Рысакову, набросав для наглядности схему. Он задумался.
— Что же они замышляют?
— Чтобы узнать, что замышляет противник, — лекторским тоном ответил я, — командир Красной Армии прежде всего разведкой занялся бы, постарался достать «языка»…
Рысаков меня не понял. Видимо, он впервые услышал это слово.
— Чего? — переспросил он.
Я объяснил. Рысаков смотрел на меня озадаченно. А я, как ни в чем не бывало, продолжал свою «лекцию». Командир сделал последнюю слабую попытку перед «капитуляцией»:
— Думаешь, он что-нибудь расскажет твой «язык». Нашел дураков.
— По-моему, ты сможешь любому «языку» развязать язык, — пошел я на грубую лесть.
— Надо полагать, сумею, — не без самодовольства согласился Рысаков. — Да ведь он наврет с три короба, поди тогда разберись.
— На то ты и командир, чтобы разобраться…
Последние слова я договорил, когда Рысаков уже распахнул дверь землянки.
— Власов! Котомин! — крикнул он. — Ко мне!
И тут же у входа в землянку составил группу разведчиков для захвата «языка».
Вечером я проводил разведчиков за черту лагеря. Ночь стояла лунная, светлая, тихая, но лес был полон смутных шорохов, — потрескивали сухие ветки, ломавшиеся под тяжестью снега, где-то в глубине глухо стонали совы и совсем уже далеко тявкали и завывали волки.
— Будьте осторожны, товарищи, зря под огонь не лезьте, — сказал я, прощаясь с разведчиками.
Один из них, комсомолец Титков, на серьезное дело шел впервые. Он заметно волновался, рука его дрожала в моей. Я посмотрел ему в глаза. Он встрепенулся, выдернул руку и проговорил:
— Ничего, Василий Андреевич, это предчувствие приятной встречи: я же с земляками встречусь, в свою деревню загляну.
Титков шутил, а раз так, подумал я, парень не подкачает, хотя и мало обстрелян.
Рысаков встретил меня у землянки.
— Проводил?
— Проводил.
— Приволокут, думаешь?
— Приказ дал?
— Дал.
— В силу своего приказа веришь?
— Верю.
— Значит, «язык» будет!
Рысаков взял меня под руку и повлек по узкой тропе к кухне, где еще работали наши повара. Из верхнего отверстия кухонного балагана иногда веером вырывались бледные искры.
Наши разведчики должны были вернуться на второй день, но прошла ночь, а их все не было. Всех очень тревожило отсутствие товарищей, и в течение ночи то один, то другой вставал с нар под предлогом, что в печурку надо подкинуть дров, и подходил ко мне.