— В лучшем случае разжаловал бы в рядовые, — ответил разведчик не задумываясь.
— То в части, а то здесь, — вмешался Рысаков. — Тут по-всякому может обернуться. Двадцать пять немцев ухлопали? Ухлопали! Да еще живьем одного приволокли. Хорошо! Инициатива тоже нужна. Жаль только Ванюшку, боевой был комсомолец…
В присутствии разведчиков я не стал оспаривать мнения командира, решив поговорить с Рысаковым попозже.
Рысаков подготовился к церемонии допроса. Он надел кубанку, заправил и одернул гимнастерку, отстегнул кобуру. Мне предстояло быть переводчиком. Но после института я редко разговаривал по-немецки и пришлось на подмогу пригласить одного партизана, тоже владевшего немецким языком. Рысаков разрешил всем партизанам присутствовать при допросе.
В землянку ввели пленного немца. На голове у него была надета пилотка с толстыми ватными бортами, опущенными на уши. На ногах — огромные войлочные галоши, обшитые и подбитые кожей. Под тонкой солдатской шинелью виднелся черный полушубок. Полы шинели оттопыривались, и немец походил одновременно на кота в сапогах и на взъерошенную курицу. Я обратил внимание на его лицо — ободранное, исцарапанное и покрытое кровоподтеками.
— Это он об снег поцарапался, — смущенно объяснил Кириченко, — волоком тащить пришлось. Стрельбу немцы открыли — убьют, думаем, нашего «языка», ну мы его за ноги и проволокли малость, да впопыхах уложили не на спину, а на живот.
Окидывая робким взглядом партизан, немец снял пилотку и учтиво поклонился. Рысаков громко сплюнул и спросил:
— Гонор-то где твой, вояка?
Пленный поднял на Рысакова поблекшие глаза; кивнул и глупо улыбнулся.
— Как же это ты живым-то попался? Вот не думал, небось, к партизанам угодить? — спросил старик Демин.
Немец — звали его Альфред Варнер — объяснил, что он в составе команды в десять человек пошел в разведку. В той деревне, куда они пришли, не было партизан, и они решили заночевать. Разместились в двух соседних хатах. На рассвете через окно загремели выстрелы, и двоих убило наповал. Он с товарищами бросился в сени, там-то впотьмах его и скрутили.
— Какой части? — спросил Рысаков.
— Третьей роты батальона особого назначения СД, — перевел я ответ немца.
Солдатская книжка и дневник пленного подтверждали показание.
— Откуда прибыла часть? — допрашивал Рысаков, как старый опытный разведчик.
Он явно входил во вкус и наслаждался допросом.
Пленный сообщил, что формировалась часть в Гамбурге на его родине и предназначалась для службы во Франции. Но два месяца тому назад ее перебросили в Россию, в Брянск. Уже неделю рота стоит в Красном Роге.