Власову повезло: немец оказался именно таким, какой необходим был для нашей операции.
— Предназначалась во Францию, — продолжал Рысаков, — а попала в Россию? На отдых, что ли, или дорога во Францию идет через Россию?
Немец ответил, что ему неизвестно, почему так произошло.
— Как неизвестно? Зачем прибыла часть в Красный Рог?
— Офицер говорил — по специальному заданию.
— Какое это задание? Ну, что молчишь? Я знаю ваше задание, меня интересует не оно, меня интересует, хочет ли жить на свете Альфред Варнер. Если хочет жить, то он будет говорить правду.
— Разведка, — ответил немец.
— Разведка? Разве линия фронта проходит здесь?
— Здесь партизаны.
— Значит, партизан разведываете? И какие данные получили о партизанах?
— Командир роты недоволен разведкой, она только несет потери и не приносит данных.
— Цель разведки?
— Составляется экспедиция для борьбы с партизанами по селам и в лес, — ответил немец.
Когда начнется экспедиция и какими силами, он не знает, но батальон и его рота примут в ней участие. Рота, сообщил пленный в заключение, еще не принимала участия в боях.
— Не воевал, значит, еще, а просто расстреливал и сжигал русских? — спросил Демин.
Немец замотал головой, прикладывая руку к груди, заговорил о том, что он — солдат, а солдат обязан выполнять свой долг, что до войны он был маклером, а после войны мечтал открыть собственную торговлю.
— Маклер ты и есть, паскуда! — плюнул Демин.
Он махнул рукой и направился к выходу. За ним пошли партизаны. Интерес к немцу пропал.
Когда гитлеровца увели, Рысаков сказал:
— А «язык», оказывается, действительно хорошая штука. Я, право, доволен, в глазах даже посветлело. Надо, пожалуй, это дело полюбить как полагается. А то, что они не принимали участия в боях, — добавил он задумчиво, — нам пригодится. Очень пригодится. Спасибо Власову. — И снова Рысаков вспомнил про погибшего Ванюшу Титкова: — Давай, проведем траурный митинг, помянем комсомольца добрым словом…
После митинга состоялся у меня с Рысаковым решительный разговор.
Время для такого разговора давно назрело, и откладывать его дальше нельзя было. Я уже хорошо изучил Рысакова. На моих глазах начинали укрепляться в нем черты настоящего командира, народного вожака, но он еще не умел совладать со своим характером, изменчивым, неуравновешенным, когда бурные порывы глушили еще слабые ростки его нового сознания. Три вещи решали дальнейшую судьбу отряда: дисциплина, партийное руководство и связь с народом.
С дисциплины я и начал. Я внушал Рысакову элементарные истины. Партизанская борьба — не частное дело героев-одиночек. В партизанской армии, так же как в регулярной воинской части, должна быть установлена железная дисциплина. Здесь нельзя действовать по принципу: «Кто в лес, кто по дрова». Одобряя «инициативу» Власова, командир санкционировал именно такие действия. Он рисковал не только исходом будущей операции, жизнями людей, но и подрывал свой авторитет.