Куда поехал Рысаков и зачем, никто не знал. С ним отправились три партизана, постоянно сопровождавшие его в поездках.
Вечером, часов в десять, Рысаков явился довольный, улыбающийся. С собой он привез две винтовки. Когда Рысаков вышел на кухню, спутники его, смакуя подробности, рассказали, как они обманули доверчивого Иванова. Вызвав его в сени, они приказали ему следовать за собой.
— А что случилось? — спрашивал Иванов.
— Дело есть, — отвечал Рысаков.
Во дворе дома Рысаков приказал связать Иванова. Мелом, крупными буквами, он написал на его спине и на груди: «Предатель». В таком виде провели Иванова по поселку Гавань, где каждый мальчишка знал этого честного человека.
Затем Рысаков посадил Иванова к себе в сани, отвез на лагерную заставу и запер в землянке, чтобы на следующий день учинить суд и расправу.
— За что?! — кричал ошеломленный Симонов.
Меня тоже чрезвычайно возмутило это самоуправство.
С Ивановым я не был знаком, но никогда ничего не слышал о нем плохого. По словам Симонова, это был честный советский человек, патриот, помогавший нашим людям. Почему я должен был верить немотивированным подозрениям Рысакова, а не хорошему мнению Симонова?
Симонов потребовал от Рысакова отчета.
— Ты что, врагов защищать?! — заорал Рысаков в ответ.
Поведение Рысакова возмутило и других товарищей. Вечером ко мне подошел Саша Карзыкин и зашептал своими пухленькими губами, покрытыми белым пушком:
— Василий Андреевич, погубит он дело. Как его остановить?
— Нужно немедленно провести собрание, обсудить его поведение, — сказал я. — Поговори с ребятами, Сашенька, а я с Иваном Федотовичем потолкую.
Но прежде всего надо было поговорить с самим Рысаковым, и я опять взял на себя эту задачу.
Неоднократно я рассказывал товарищам различные истории. Рысаков обычно интересовался моими рассказами не меньше, чем Баздеров и Рыбаков. И вот, выйдя вслед за Рысаковым, я заговорил о Денисе Давыдове. Не спеша, мы пошли по тропинке в лес. Он то задумывался, слушая мой рассказ о славном партизане, то не скрывал своего восхищения.
— Да, — сказал он под конец, — у такого, как Денис Давыдов, есть чему поучиться нашему брату.
— Имей в виду, что в то далекое время у него было войско, стройная организация, а у нас…
— Брось ты мне тут гудеть, — вспыхнул Рысаков, резко поворачиваясь в мою сторону, — чувствую, куда ты гнешь! Заладила сорока Якова… Твоя военщина вон до чего довела!
Все мое влияние на него словно сразу испарилось. Но я был убежден, что это последняя вспышка его старой болезни, которая начинала поддаваться лечению. Вспышка более бурная и неистовая, чем прежде, но последняя. И я решил итти вперед до конца во имя дела, во имя самого Рысакова. Я прямо сказал, что поступки его возмутительны и беззаконны. Рысаков закричал: