Вот это событие колхозники и назвали чудом. Гула самолета никто не слышал, да и какие, казалось нам, самолеты могут летать в такую адскую погоду? Мы славили неизвестного летчика, влившего в наши души радость и надежду этим единственным экземпляром газеты с докладом вождя.
Не прошло и получаса, как весть о «чуде» облетела всю деревню, все тридцать пять дворов. Люди доотказа набились в избу Акима. Они потребовали, чтобы им прочли газету. Аким никому не давал ее в руки: он ее нашел, он и читать должен. Но то ли потому, что Мизгунов не очень силен был в грамоте, то ли от волнения — дело у него не ладилось. Голос дрожал, он то и дело запинался.
— Буквы прыгают, — пояснил Аким.
Он потребовал у жены очки, надел их, но и это не помогло. Со страдальческим выражением лица он передал газету мне.
— А вы не боитесь, товарищи? — спросил я собравшихся.
— А чего нам бояться? — проговорил дядя Акима, Пантелей Мизгунов, разглаживая свою седую бороду.
— Узнают немцы, расстреляют всех до одного. Не пощадят ни малого, ни старого.
Тот же Пантелей сурово проговорил:
— А если читать не будем, разве помилуют? Читайте, пусть стреляют. Я так считаю, мужики… Читайте!
Я приступил к чтению. С затаенным дыханием слушал народ доклад великого Сталина, стараясь не пропустить ни одного слова.
— Вот тебе и «капут Москва», «капут Ленинград», — говорили колхозники, когда я закончил чтение.
Перед тем как разойтись, Аким взял со стола другую газету и, потрясая ею в воздухе, спросил:
— А вот эту газету читали, стародубскую?
— Куривали, куривали, — ответил кто-то.
Именно в этом номере ничтожной стародубской газетенки немцы сообщали из «достоверных источников» о полном поражении советских войск, о «развале правительства».
— Ну, так вот, — продолжал Аким, — в случае чего говорите, что мы эту газету и читали… А кто проболтается, пусть пеняет на себя.
В течение нескольких дней сталинская правда обошла деревни Новополье, Покослово, Вол-Кустичи, Рюхово, Новое Село, Меженики и достигла Стародуба. И там, в стародубском гарнизоне и полицейском участке, наша газета наделала переполох: немцы повесили начальника полиции, заподозрив его в содействии большевикам.
Прошло полторы недели, а Томаш не появлялся. Что с ним сталось, мы не знали. Оставаться здесь дальше не имело никакого смысла. К организации подполья мы не были приспособлены, а решительные действия в тех условиях мне казались невозможными.
Вернувшийся из разведки красноярец принес данные об отрядах гестаповцев, которые начали облавы в селах вблизи Брянского леса. По слухам, в этих лесах начинают действовать партизаны. Местные жители, рассказывал красноярец, шепчутся также о том, что где-то работает подпольный комитет партии. «Вот, — подумал я, — это именно то, что нам надо». Но как связаться с подпольным комитетом? Все же с полной надеждой на успех мы двинулись в дорогу. Впереди нас ожидали испытания, трудности. Мы готовы были их перенести.