Молва о партизанах постепенно распространялась по селам Стародубского и Унечского районов. Брянский лес, говорили люди, кишмя-кишит партизанами. Целая армия осталась в Брянском лесу с пушками, с танками, с ружьями. Говорили о них шопотом, с таинственным видом.
На своем пути мы тщательно собирали сведения о партизанах, стараясь представить себе действительное положение вещей, расспрашивали старожилов о Брянском лесе.
В деревне Сосновке о Брянском лесе один словоохотливый старик Карпыч рассказывал нам так:
— Лес этот для партизанского народа удобный, непролазный, с дубами толщиною вот с эту хату и с соснами в четыре обхвата. Есть места, где ни конем не проехать, ни пешим не пройти, густота такая. А елки, братец ты мой, такие, что под их ветвями в самую лютую зиму удерживается летнее тепло… И вечно этот лес за нашу долю, за волю русского мужика стоит… Дюжой лес, знаменитый.
Мне уже приходилось слышать различные легенды о Брянском лесе и о его бывших обитателях. В годы тяжелых народных бедствий, когда вражеское нашествие унижает свободолюбивые чувства, подвергает поруганию достоинство народа и его честь, человеческая мысль обращается к прошлому, черпая в былых подвигах народных героев уверенность в предстоящей победе.
Впервые легенду о Бряныче, богатыре былинной силы и долговечности, рассказал нам старик Карпыч из села Сосновки, у которого я лежал во время болезни. Днем старик Карпыч прятал нас на сеновале, а ночь мы проводили все вместе в его ветхой и холодной избушке, почти доверху занесенной снегом.
В дальнейшем нам не раз случалось слышать легенду о брянском богатыре. В каждой деревне она рассказывалась по-своему, но смысл ее был один и тот же. «В страхе великом держал Бряныч господ, а мужиков под своим призором». Но когда на нашу родину напал враг — наполеоновская армия, Бряныч бросает клич: он собирает под свои знамена всех, кто может бить врага лютого.
Прошло много времени после войны с французами, и Бряныч исчез. Никто не знает, где его могила. Сказывают только, что похоронен он в родном лесу. Заканчивалась легенда утверждением, что Бряныч не навсегда ушел из этой жизни. Он оставил наказ: «Беречь волю и мать родную землю» — ив тяжелую годину обещал вернуться.
— Так вот, ныне говорят, он уже не Брянычем зовется, — сказал старик Карпыч.
— А как же?
— Стрелец… Филипп Стрелец называется.
Так я впервые услыхал имя партизанского вожака, которое позднее стало известно любому партизану от белорусских лесов до Карпат.