— Он прекрасен, — выдыхаю я, впитывая портрет Джин. — «Лаура» был одним из первых фильмов, благодаря которому я влюбилась в классику Голливуда, — говорю я. — Это был своего рода мой наркотик.
— Это у нас общее. Тайна, очарование… — Его голос задумчиво замолкает. — Вы знаете, что я встретил свою покойную жену на старой площадке «Парамаунта»? Она работала в сэндвич-баре. Я приходил туда каждый день только для того, чтобы увидеть ее улыбку. У нее не очень хорошо получались сэндвичи с тунцом, но для меня это не имело значения. В тот день, когда она согласилась пойти со мной на свидание, я никогда еще не был так счастлив или напуган, — добавляет он со смехом.
Я вижу по его лицу, что он погружен в воспоминания.
— Конечно, в те дни я был всего лишь мальчишкой на побегушках, — добавляет он. — Разносил сообщения большим шишкам в главном офисе. У меня не было даже двух десяти центовиков в кармане, поэтому в выходные мы проникали на дневные сеансы и всю ночь пили кофе в закусочной напротив. Все звезды заходили после работы выпить кофе, — добавляет он. — Мы там с ними заодно общались, чтобы получить немного звездной пыли, как сказала бы моя Мойра.
Я слушаю, как зачарованная.
— Наверное, это было невероятно, — говорю я. — Вокруг вас творилась история.
— Тогда мы этого еще не понимали, — хихикает он. — Но да, там действительно была своя магия. Мы любили кино, это и свело нас вместе. После того как моя жена умерла в 73-м, я решил начать собирать эту коллекцию. Чтобы сохранить все наши общие воспоминания такими же свежими, как и тот день, когда она была еще здесь.
— О. — Я делаю паузу. Судя по тому, что он сказал, я думала, что его жена умерла совсем недавно, но оказалось почти пятьдесят лет назад!
— Вот именно… прекрасно.
— А сейчас ты должна это увидеть, — говорит он, просияв. И тянет меня через всю комнату с удивительной силой. — Это редкий экземпляр оригинального сценария для «Касабланки» с пометками самого Хамфри Богарта!
Три часа спустя у меня голова идет кругом. Я обнаружила по крайней мере десять экземпляров, которые хотела бы включить в показ, и была согласна почти на все, на что угодно лишь бы их заполучить. Но даже несмотря на то, что Макс провел большую часть утра, радостно показывая нам свою сокровищницу, он решительно уклонялся от согласия сможем ли мы хоть один, из мной перечисленных экземпляров, выставить в «Метрополитен».
— Мне было очень приятно познакомиться с вами, — тепло говорю я, пожимая ему руку у двери. — Если мы можем как-то вас успокоить, просто скажите как. Я была бы счастлива пробежаться по транспортным договорам или договориться с нашей командой в Нью-Йорке о хранении реликвий и показать их…