Я дал родителям пищу для размышлений: кем они являлись раньше и кем являются сейчас. Это больная тема. Чарльз и Ширли Бакмэн – хорошие люди. Эталонный образец класса людей, что живут выше среднего... на таких стоит вся страна. Они тяжело работают, ходят в церковь, платят налоги, голосуют и отдают деньги на благотворительность. Как ни посмотрит – о таких соседях вы бы мечтали.
Однако... родители из них никакущие. Не поймите меня неправильно. Нас никто не садил на цепь в подвале, не кормил похлебкой и не хлыстал кнутом. Нет. По большинству стандартов нас воспитывали как надо. Да и выросли мы тоже, объективно, неплохо. Три работы белыми воротничками, образование в колледже(у большинства), внуки и никаких проблем(до этого утра). Но к детям никогда не дают в подарок инструкцию.
Мне не было приятно расти в этом доме в первый раз и я серьезно размышлял над тем, смогу ли всё повторить во второй раз. Отец бывал жесток. Он воспитывал детей по принципу кнута и пряника, но вот только его пряник состоял из пары крошек, а кнут – из толстой дубленой кожи. И если что угодно, я серьезно, что угодно было не так, нам с Хэмом им прилетало. Следовательно, раз мы должны были всегда вести себя правильно, что бы это не значило, нас не награждали ни за что хорошее, а только ругали за плохое.
Но в каком-то смысле моя мать была ещё хуже. Она нас много не била, предпочитая дождаться отца, но могла быть очень холодной. Ей очень нравилась идея о том, что хорошее поведение это нечто само собой разумеющееся, и что плохое поведение нужно строго наказывать. А значит – её задача выкроить из нас, особенно из меня, как со старшего, приличных людей. Любовь не входила в этот процесс, а вот поучения и наказания – да.
Однажды, когда мне было пять, я сделал ей открытку. С передней части написал „Я тебя люблю“, а внутри "Я такжи тебя люблю“, „Я тоже тебя люблю“ и „Я тожи тебя люблю“. Мне это показалось умным и я гордо ей вручил подарок. Обычная мать бы обняла и поцеловала своего сына за это. Моя же... воспользовалась этой возможностью для того, чтобы объяснить как важна грамматика в жизни человека. Я больше никогда не ошибался в этих словах... и никогда больше не делал ей открытки.
Как старший ребенок в семье, я принял на себя главный удар. Хэмильтон, что был на два года младше, тоже получал, но не был первенцем, а значит – не был таким важным. Родители не скрывали от него этого факта, что сотворило чудес с его самооценкой. Сьюзи же, с другой стороны, была самой младшей и к тому же девочкой. Всем было ясно, что она любимица. Вы могли бы подумать, что я завидовал, но на самом деле нет. Сьюзи была славной малой и даже если знала, что у неё есть власть над отцом, никогда особо не тыкала этим нам в лицо. Она была на шесть лет младше меня, так что общего у нас было мало. Мы никогда не ходили вместе в школу, например. И в будущем, когда ей удавалось проворачивать что-то безумное(вроде полностью оплаченной поездки в Новый Орлеан), я просто улыбался и признавал, как она хитра.