— Не верьте, молодежь, что это от избытка чистоты. Знали бы вы, какое зло обосновалось на кафедрах. Интриги, воровство идей, зависть. А сейчас принято всех, кто служит в храмах науки, скопом зачислять в святые.
Юная Галя горячо заспорила, для нее высшее образование было мечтой. И Сергей простил ее «хи-хи». Может, «глубокое общение» неправильная форма, может, так нельзя выражаться? А он сразу — пошлячка, пошлячка…
Девушка завела Некорнюка, он набычился и изрек:
— Не стоило потакать низменному. Я принял ваше угощение, желая уравняться, раз вы не приучены по-другому. А наткнулся на стену непонимания. Против вас, Галочка, когда-нибудь строили козни весьма эрудированные конкуренты? Вы седины способны уважать? Совершенно не владеете предметом спора, а осмеливаетесь перечить. Благодарю за ужин, мне нужно почивать.
Пристыженная Галя собрала остатки снеди в пакеты. Иван Савельевич расстелил постель, завалился на нее и закрылся научным журналом. Сергей пригласил кондитера в открытом сарафане покурить, но она отказалась. Когда он вернулся из тамбура, Галя скрючилась на подушке, уткнувшись в книжку. Поскольку присесть рядом она не предложила, Балков полез на свою верхнюю полку и вскоре заснул. Утром в купе ни девушки, ни Некорнюка не оказалось. Сергей едва успел почистить зубы, прежде чем соскочил на перрон в объятия родственников. Через пять минут он уже не помнил ни о ком, кроме тискающей его в объятиях родни.
— Вик, Вик, могу предположительно, но с большой долей вероятности сказать тебе, за что убили Некорнюка. И ты за минуту вычислишь кто, — воодушевилась я.
— Не надо, — жалобно взмолился полковник. — Обычно финал бывает плачевным.
Он вздохнул, потом решительно добавил:
— Лучше полюби меня, Поленька. Банальность плана для самостоятельной, мыслящей женщины была оскорбительна. Мне двадцать пять, а не пятьдесят, спешить некуда.
— Обязательно полюблю, Вик. Но сначала о деле.
— Ты мужик, — поддел меня Измайлов.
— Я? Я стопроцентная женщина, если понимаю: ты не расслабишься. В тебе гвоздем засядет мое сообщение. С месяц назад я ударно потрудилась над рекламой фирмы «Во саду ли, в огороде».
Я довела до сведения полковника основное и удовлетворенно наблюдала, как он заблестел карими глазами, заерзал и закусил нижнюю губу. Но Виктор Николаевич Измайлов змей еще тот. Конкретнее — самец кобры. Он елейно сообщил мне, что, пока я не выговорюсь, проку от меня любовнику мало. Зато, когда выговорюсь, меня тянет выпороть, а не приласкать.
— Ты осенью родниковую водицу рекламировала, детка. Припомни, сколь ко трупов было? Как ты вообще до сих пор добываешь заказы на рекламу?