– Присядь-ка, – велел жене Даниэль, так и не снявший шляпы. Вероника повиновалась. К ней тут же присоединился Жером, тесно прижавшись к материнским коленям. – За нас! – Даниэль торжественно чокнулся бокалом с женой. Жером вслед за родителями поднял стакан с апельсиновой газировкой.
Даниэль снял шляпу и протянул ее жене. Она бережно взяла головной убор и провела по фетру пальцем. То же самое сделал Жером.
– Ты руки не забыл помыть? – немного обеспокоенно спросила она. Затем перевернула шляпу. На прикрепленной с внутренней стороны кожаной ленте ясно читались золотые буквы: “Ф. М.”. Вероника подняла глаза к мужу.
Накануне Даниэль остановил свой “Гольф” неподалеку от перекрестка. Выключил радио, по которому мямля-певица утверждала, что всем прочим материям предпочитает вату. Этот последний хит с назойливым вялым припевом уже лез у него из ушей. Он энергично потер плечо и постарался хрустнуть шеей, впрочем, безуспешно. Жена с сыном уехали на каникулы в Нормандию, к ее родителям, и от них не было ни слуху ни духу. Может, дома на автоответчике будет сообщение? Кассета в телефоне заедала уже несколько дней. Придется покупать новый аппарат. “Интересно, – задумался Даниэль, – как раньше люди обходились без автоответчиков? Телефон звонил в пустоту, никто не снимал трубку, и ты говорил себе: ну ничего, попозже перезвоню. Вот и все”.
Одна мысль о том, чтобы самостоятельно сходить в магазин, а потом еще в одиночестве готовить себе еду, казалась ему невыносимой. Часов около четырех, проверяя последние командировочные отчеты сотрудников фирмы “Сожетек”, он представил себе хороший, уютный ресторан. Он уже год не бывал в приличном месте. В последний раз они выбирались вместе с Вероникой и Жеромом. В свои шесть лет сынишка вел себя на удивление пристойно. Они заказали большое блюдо морепродуктов, бутылку пюйи-фюиссе и котлету с картофельным пюре для Жерома, к разочарованию отца, заявившего, что он ни за что не станет пробовать устрицы.
– Ну, хоть одну штучку!
– Нет, – решительно покачал головой мальчик.
– Успеет еще, – вступилась за сына Вероника. Она была права, у Жерома вся жизнь впереди.
Часы показывали восемь вечера. На город уже наползал предзимний холод, приглушая привычные шумы и рокот автомобильного движения. Даниэль уже несколько раз проехал мимо того ресторанчика. Чуть ли не на ощупь пробираясь между бульваром и прилегающей улочкой, он наконец-то обнаружил его. Точно, тот самый! Тот же повар-устричник перед входом, те же красные шторы, те же официанты в белых фартуках.
Его ждал одинокий ужин – без жены, без ребенка. До женитьбы он иногда устраивал себе такие. Правда, в те годы у него были не те заработки, чтобы ходить по шикарным местечкам. Но все равно даже в самом скромном заведении он всегда заказывал хорошую еду. И не нуждался ни в чьей компании, чтобы насладиться андулетом, славным куском мяса или блюдом морских улиток. День клонился к вечеру, и Даниэль уже предвкушал радости холостяцкой трапезы. Ему понравилось это выражение. Холостяцкая трапеза, повторил он про себя, хлопая дверцей “Гольфа”. Даниэль испытывал потребность “обрести себя”, как в передаче телеканала “Антенна-2” говорила одна гостья, дама-психотерапевт, недавно выпустившая книжку, посвященную стрессу на работе. Даниэлю формулировка показалась исполненной глубокого смысла. Он устроит гастрономическую разгрузку и попытается обрести себя, расслабившись после трудового дня и выбросив из головы всю цифирь и нервотрепку, связанную с последней реорганизацией финансового отдела. На должность начальника поставили Жана Мальтара, и Даниэль, исполнявший обязанности его заместителя, не ждал от этого назначения ничего хорошего – ни для отдела, ни для себя лично. Шагая через бульвар, он твердо решил не думать о работе. Сейчас он толкнет тяжелую дверь ресторана, и все это – Жан Мальтар, фирма “Сожетек”, расходные счета и НДС – перестанет для него существовать. Останется только королевское блюдо морепродуктов. И он сам.