Галина опустила пустую чашку и вздохнула.
— Ты дал мне зелье, — она посмотрела на него с тревогой. — Как я защищу нас, пока я без сознания?
Он поднял с костра медный походный котелок и добавил толченый корень лиминта в кипящую жидкость.
— Я поставил чары. Волки патрулируют. И я могу тебя защитить, — он потянулся к своему мешку.
Она быстро поймала его за запястье.
— Думаешь, я не замечаю всего в тебе?
Она удивила его скоростью, и он не смог скрыть дрожь ладони, пока она сжимала запястье.
— Это ты не хочешь, чтобы я знала, но ты не можешь отрицать это, — она смотрела ему в глаза. — Гетен, я не могу тебе помочь, если ты не делишься.
Он хмуро смотрел на дрожащую ладонь. Как бы он ни просил ее, дрожь не прекращалась. Как и зуд, словно муравьи бегали под кожей. Его жажда была сильной, стала хуже от усталости, зависимость медленно усиливалась после того, как король Хьялмер и королева Эктрина отдали духов ему, чтобы усилить. Он вздохнул.
— Я говорил, что не могу поделиться этим.
— Позволь помочь, — она сжала его ладонь.
— Нет. Это мое бремя, — как он мог объяснить, что подавлял желание забрать у всех, кого они встретили в Хоно Хот, души, пытался не убить моряков на корабле? Что он дрожал и мучился от желания, как зависимый от ноколи желал листья? После жестокости, которую причинил ей Валдрам, чтобы украсть ее магию крови, она не могла доверять Гетену, узнав, что желания ее кузена меркли по сравнению с зависимостью ее мужа.
Ее пальцы сжались, но ничто не могло унять дрожь.
— Твоя тайна подвергает нас обоих опасности, — она разглядывала его лицо с отчаянной мольбой в ее глазах и голосе и прошептала. — Прошу, доверься мне.
Он стиснул зубы до боли, решил сохранить тайну за ними. Она не понимала, что просила. Тишина растянулась между ними, стала тяжелой, укрыла его мокрым одеялом.
Следующая просьба Галины разбила ту тишину, вонзилась ножом в его решимость.
— Скажи что-нибудь, — ее голос дрогнул. — Скажи, что ты не бросаешь нас.
Он посмотрел на ее лицо.
— Боги, Галина. Нет. Откуда такие мысли?
— Я доверила тебе жизнь, тайны, тело и душу. Почему ты так не можешь?
Гетен сглотнул. Ее мольба была болезненной, как рана на ее щеке.
— Если я продолжу это скрывать, я потеряю твое доверие? Или потеряю его, если признаюсь? — он опустил голову. — Я не хочу делать такой выбор.
— Я люблю тебя. Потому я вышла за тебя, а не за Арика-бока, Эмона Данаса или кого-то из десятка других мужчин, которым меня обещал отец. Я знала, что выхожу за самого опасного мужчину из всех, кого встречала. Мужчину с тайнами и мучениями, которые я не могу понять, но и за того, кто пошел за мной в Пустоту, чтобы спасти мою жизнь, который подавил гордость, чтобы оставить место для меня. Мужчина, который никогда не бросает меня, который видит меня такой, какой я не могу, который не думает, что я сломлена, — ее голос и взгляд стали уверенными, она добавила. — Ты не можешь сказать или сделать ничего, что заставит меня разлюбить тебя, Гетен Риш. Ничего.