Родные поэты (стихов) - страница 21

К этому времени у него уже было написано больше трёхсот стихотворений, много поэм, несколько драм и он заканчивал свой большой роман в прозе — «Герой нашего времени».

Слава поэта росла, произведения его читались по всей России. Его смелые обличительные стихи становились опасными для царского правительства, которое преследовало его так же, как Пушкина.

В апреле 1840 года он снова был сослан на Кавказ. В последний вечер перед отъездом друзья собрались, чтобы проститься с ним. Все были взволнованы и опечалены. Лермонтов стоял у окна, смотрел на весеннее петербургское небо и читал своё новое стихотворение, «Тучи», — может быть, только что написанное.


Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники,
С милого севера в сторону южную...—

так сравнивал он свою судьбу гонимого поэта с вечными странниками — тучами.

Через год с небольшим Лермонтов, так же как и Пушкин, был убит на дуэли. Его вызвал на дуэль бывший товарищ по юнкерской школе Мартынов, человек пустой и ничтожный. Он знал, что смерть поэта Лермонтова пройдёт для него безнаказанно, потому что это будет угодно царю.

Дуэль состоялась недалеко от Пятигорска, у подножия горы Машук. Был вечер. Чёрная грозовая туча поднималась над горой. Секунданты подали противникам знак сходиться. Лермонтов стоял, подняв пистолет дулом вверх — он не хотел стрелять. Мартынов прицелился, выстрелил. Лермонтов был убит. Это было 15 июня 1841 года.



Бородино
«Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спалённая пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, ещё какие!
Не даром помнит вся Россия
Про день Бородина!»
— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут[42].
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут как тут.


Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат, мусью:
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдём ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»[43]
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилёг вздремнуть я у лафета[44],
И слышно было до рассвета,