Айк, запнувшись, осмотрел себя. Ну, пожалуй, ему следовало одеться. Голый мужик в полной боевой готовности едва ли сейчас может обрадовать её. Ну что же, пусть привыкает. Он сел на край кровати, и девчонка, завёрнутая в простыню, попыталась отползти от него. Айк поймал её за ногу, потянул к себе: - не бойся, нужно залечить травмы. И…прости, я никак не думал, что буду у тебя первым.
После купания Соня почувствовала себя лучше, она как-то притерпелась к тупой саднящей боли между бёдер, но, по крайней мере, запёкшаяся кровь не царапала кожу. Зато теперь она поняла, как жутко хочет есть. Намерен ли он кормить свою пленницу - неизвестно. А теперь… теперь он раздевается! О, боже! Он стянул мокрую рубашку, а затем брюки и трусы и остался совершенно голым. Его э-э-э, это самое место выглядело жутко огромным, твёрдым и как будто жило своей отдельной жизнью: угрожающе покачивалось, нацеленное в её сторону. Соня закусила губу, понимая, что кричать бесполезно, но как же она ненавидела своего мучителя! Он шагнул к кровати, и она попробовала отползти, но он поймал её и, чудо! - пробормотал какое-то извинение. Что-то вроде того, что не догадывался, что она девушка. Интересно, а если бы она была замужем, то её без зазрения совести можно насиловать?
Насильник, тем временем, распутал её, и теперь она лежала перед ним голая. Соня закрыла глаза, чтобы не видеть его хмурую физиономию с каменными скулами и злыми глазами. Внезапно почувствовала, что он раздвигает ей ноги, но глаза не открыла. Ясно же, он будет её насиловать, пока она не умрёт. Ей с ним не справиться. Вот было бы под рукой что-нибудь, ваза или ночная лампа… Что-то достаточно тяжёлое, чтобы нет, не убить, но хотя бы временно выбить из него сознание. Он трогал её там, между ног, но осторожно, она приоткрыла глаза и…завизжала, забилась, пытаясь вырваться из-под его руки, прижимающей её к кровати. Он поднял на неё волчью морду, длинную, с торчащими ушами, с горящими жёлтыми глазами и с трудом сказал: - буду…лечить, где… больно. Слюна… лечит. - Когда он открыл пасть, выдавливая человеческие слова, Соня с трудом удержалась от нового вопля: такие жуткие острые, белые клыки и прочие зубы мелькали там. Она чувствовала тщетность сопротивления, он держал крепко. Прикусив до крови губу, она сдерживала крик, а монстр опять наклонился, Соня чувствовала его дыхание, а потом мягкий влажный язык коснулся истерзанного тела, вылизывая, успокаивая. Она явственно чувствовала, как отступает, затихает боль, но невыносимый жгучий стыд терзал её. Когда язык осторожно, но настойчиво скользнул в глубину, она опять дёрнулась и попыталась вырваться. Он несильно шлёпнул её по голому заду, и Соня затихла, крепко зажмурив глаза.