– Никакой опечатки! Это мое.
– Зачем Вам столько? – не сдержался от удивления матрос.
– Курить бросаю, тебе что за дело?
Пирс поспешил на палубу, даже не заметив, что девушки в его каюте уже не было.
Подоспев как раз к выгрузке товаров, он принял один из ящиков с провизией и отправился на кухню. Проходя мимо столовой, он услышал восхищённые возгласы и остановился:
– Какого черта вы опять тут собрались? Уже привели в порядок свои каюты?
– Вообще-то у нас уже обед, – ответила за всех Кейтлин, – присоединитесь?
– Только и делаете, что едите и сплетничаете, – он уже собрался уйти, как заметил миниатюрную блондинку в углу столовой, – что опять?
Элли не сводила глаз с его рук, будто бы боясь снова встречаться с ним глазами. Но этот ее взгляд, почему-то не давал ему покоя. Ее лицо залилось краской, когда она, будто выйдя из оцепенения, подняла на него глаза и тут же отвернулась.
– Она теперь обедает с нами, – констатировала Анжела, – не могу же я все время носить еду к ней.
День казался нескончаемо долгим. Ему хотелось поскорее закончить дела и снова оказаться наедине со своей балериной.
Нельзя!
Достаточно просто увидеть ее. Услышать ее раздражающий голос. Завести разговор, чтобы она снова стала спорить…
Противоречивые мысли заставили его неоднократно приложиться к фляге, заедая спиртное батончиками, вместо привычных сигарет.
«Невыносимая…» – усмехнулся он, возвращаясь в каюту уже за полночь.
Как и ожидалось, девушка мирно посапывала в его кровати. Он присел на свободный край и осторожно провёл по своим отметинам на ее шее.
– Ты как цветок, что вдруг сорвал дикарь в утеху.
Должно быть совестно, наверное, ему.
Но как безумный он. И не до смеху,
От мысли, что принадлежишь ему лишь одному.
Ресницы на бледных щеках затрепетали и вдруг распахнулись. Девушка удивлённо воззрилась на него.
– Что? – лениво спросил капитан, прибывая в комфортном подпитии, – не смотри на меня так. Я должен был извиниться. Но когда я трезвый, мне не говорить с тобой хочется…
– Это что-то вроде раздвоения личности? – не упускала она возможности узнать его получше, удивленная столь неожиданным пробуждением.
– Называй как хочешь. Просто бурбон немного притупляет мои эмоции.
– И какие эмоции у тебя вызываю я? – не тратила она времени даром.
– Ну, знаешь… Обычно, всё вокруг – меня бесит. Но ты… Всё в тебе: этот испуганный голос, твои испуганные лазурные глаза, этот прелестный испуганный ротик, – он провёл пальцем по ее губам, – все это, приводит меня в необъяснимую ярость… Меня злит, что ты боишься меня! Я держал дистанцию, чтобы ты, наконец, перестала так смотреть! Меня злила эта дистанция! Я хотел тебя, но не позволял себе прикоснуться к тебе. Теперь, когда ты сама пришла в мои объятия, я снова злюсь! Потому что, из-за своего незнания причинил тебе боль… и снова установил дистанцию. А больше всего раздражает, то, что из всех женщин мира, мне способна подарить удовольствие, лишь та, что одним своим видом выводит меня из себя! Та, рядом с которой я не могу держать себя в руках! Та, которой, нехотя причиняю боль, лишь потому, что страстно желаю…