Но только сосредоточиться на деле не получалось, мысли всё время возвращались к Фабиане и её нежеланию выйти к завтраку, когда он её о том попросил...
…К обеду она тоже не вышла. И Хэварт поле трапезы решил сам к ней подняться. Хотя для чего ему это нужно? Он остановился возле порога и смотрел на дверь. Отвернул лицо и отступил, проведя по шее ладонью.
С чего он решил, что она захочет с ним разговаривать? Да и что скажет? Заставит её рассказать всё? Хотя раньше ему не мешало потребовать то, что ему было необходимо. Откуда же сейчас это дурацкое сомнение? Какая ему разница, как она это воспримет, и, вообще, почему его должны волновать её желания?
И всё же не смог её потревожить. Беспричинная злость толкалась изнутри вихрем, как и неудовлетворение от собственных действий.
Вернулся к делу, откидывая прочь всё лишнее, погружаясь в бумаги и обдумыванию плана.
Под вечер зашёл Аскил с предвечерним чаем. А после нужно было посмотреть новую горничную, которую он раздобыл. Ею оказалась приятная женщина, опрятная, вежливая с хорошими манерами, которая устроила Хэварта в полной мере. Выходя из хозяйственной части, он невольно поймал женские голоса, приостановил шаг возле двери в кухню.
— …Нужно было ещё утром прийти ко мне, вовремя приложить лёд, и всё бы прошло, — голос кухарки звучал отчётливо, а вот что отвечала Фабиана — не разобрать.
Хэварт вошёл, тем самым обратив кухарку в столб — не каждый день видит господина, но всё же вовремя спохватилась и почтенно склонила голову.
Фабиана, проследив за своей собеседницей, обернулась. Хэварт скользнул взглядом по её лицу, сглатывая так, что кадык напряжённо прокатился по горлу. На правой щеке девушки цвёл синяк, явно оставленный рукой. Фиалка спохватилась поздно, невольно коснулась щеки, прикрываясь, стыдливо опуская взгляд.
— Зайди ко мне в кабинет, — проговорил Хэварт с усилием, наверное, слишком прохладно, по тому, как кухарка бросила на девушку тревожный взгляд.
Ламмерт развернулся и направился к себе. Ожидая О-Лидер, и, уж признаться, подумал, что она проигнорировала его просьбу. Но она пришла, с неуверенностью вошла, и выражение лица было такое, что порывалась вот-вот сбежать. Хэварт приблизился, опасаясь, что она это сделает.
— Что вы хотели, милорд? — непонятно откуда столько силы и храбрости было в этой пташке, скрыть свои чувства и волнения, но голос её звучал спокойно.
Он глянул на синяк, темнеющий на скуле, и Фабиана всё же отвела взгляд.
— Это он сделал? — спросил, хотя это и так очевидно.
— Какая вам разница, милорд?
Гнев толкнулся изнутри порывом. Он сглотнул.