Ох… забыла выпить.
Разомкнув тяжёлые веки, я поняла, что подняться нет сил. Да и зачем? Молоко пролилось. Кот слижет.
* * *
Проснулась от шипения за дверью. Я бы подумала, что мне под порог принесли клубок гадюк, но узнала голос тётушки. Она кого-то отчитывала.
Я оторвала голову от подушки, и в ушах запищало. Всевышний… Почему мне так плохо?
— Олаф, я превращу тебя в мышь! — грозилась моя тётя в коридоре.
Что она сделает?! Я поскорее слезла с кровати и на цыпочках подошла к двери.
— Миссис Бланш, такое больше не повторится. Клянусь! — божился садовник.
— Я попросила следить, чтобы зелье попало в рот моей племяннице, а не растекалось молочной лужей по полу. Сложно?!
— Я поручил горничной отнести молоко мисс Дей, — в голосе старика-слуги дрожала слеза. — Не самому же мне соваться в комнату молодой девушки ночью.
— Разберись с этой горничной! — рявкнула тётушка. — Уволена!
— Сию минуту, миссис!
Ничего не понимая, я поспешила к кровати. Едва успела нырнуть под одеяло, тётя вошла в мою спальню:
— Уже проснулась, милая, — она улыбнулась, а я покосилась на фарфоровую чашку в её руке. — Чудесно! Я принесла тебе утренний чай.
— Но ещё не утро, — стало не по себе.
Занавески не закрыты — я видела на ночном небе луну и звёзды.
— Почти рассвет, — благодушная улыбка на губах родственницы показалась мне фальшивой. — Ты плохо спала этой ночью, и я позвала доктора. Он скоро приедет, чтобы осмотреть тебя.
— Что? — я удивлённо вытаращила глаза. — Зачем доктор? Я волновалась из-за предстоящих поисков работы и долго не могла заснуть.
— Забудь про работу, Алиса, — властно заявила миссис Бланш. — Мы выдадим тебя замуж. Пей чай, — она протянула мне чашку.
Янтарные капли упали на белоснежную простыню, а к моему горлу подкатил комок страха. Слушаться тётушку больше не хотелось.
— Я не собираюсь замуж и чай пить не стану, — заявила, откинув одеяло, но встать с кровати не получилось.
Сжав мои щёки пальцами, тётушка принялась вливать чай мне в рот. Захлёбываясь, отчаянно пыталась отпихнуть её от себя… Простыни, моя ночнушка — всё мокрое, а на языке снова горький привкус полыни. Чашка опустела, и тётка отпустила меня.
— Что вы делаете?! — я отползла к спинке кровати и с ужасом уставилась на Марию Бланш.
— Пою тебя утренним чаем, милая, — она хищно улыбнулась. — Как ты себя чувствуешь?
Тяжело дыша, я припечатала ладонь к взмокшему лбу. Отвратительно себя чувствую! Но, видимо, этого тётя и добивалась.
— Вы меня предали, — зашипела, ощущая, как дурман заволакивает рассудок. — Тётя… — я чуть не плакала, — вы не собирались помогать мне аннулировать брак с де Сантом, — догадка вошла ножом в сердце.