Ожидание подножки от судьбы заставляет медлить перед каждым шагом. Стараюсь не показывать этого и придушить ощущение неизбежного краха внутри, и Никита здорово помогает мне в этой борьбе. Стоит погрузиться в негативные мысли, как он начинает бесить меня своей самоуверенностью и повелительскими замашками. То кофе ему свари, то сделай массаж. И сначала я злюсь, а потом понимаю, зачем он это делает. И тогда хочется свернуться клубочком у него на груди и никогда не отпускать.
Выходим с Никитой из дома. Душный пятничный вечер ощущается липкостью на коже, заставляя мечтать о ночной прохладе.
– Поработаешь пару часов сама, хорошо? Нужно помочь Максу разгрести кое-что, – говорит Никита, вытаскивая из кармана ключи от машины.
– Конечно.
– Я буду следить по камерам.
– Ты мне не доверяешь?
– Как кому? Как бармену или как девушке?
– И так, и так.
– Ты еще не заслужила.
– Эй! – толкаю его локтем в бок. – Это я должна отряд ниндзя нанять, чтобы следили за тобой.
Никита обхватывает мою шею, прижимая голову к груди:
– Я могу постоять за себя.
– А я что, нет?!
– Для этого у тебя есть специально обученный человек.
– И кто же это? Я хочу с ним познакомиться, – смотрю на него, щурясь от солнца. – Вдруг он моя судьба.
– Я тебе щас познакомлюсь. Будет тебе, и судьба, и карма, и все что захочешь.
Он наклоняется и оставляет на моих губах печать поцелуя, который значит – заткнись и не выбешивай меня. От его касаний бросает в жар, с которым не сравнится самый знойный летний день.
– Аня!
Мороз набрасывается внезапно, вместе с голосом кричащей женщины, которую я знаю всю жизнь. Дергаюсь назад, но Никита меня не отпускает, лишь поворачивается вместе со мной к паре, что уверенно шагает к нам.
– Аня! Что это значит?! – возмущенно вопит мама.
Прижимаюсь к Никите крепче в поисках поддержки. Неправильно прятаться за ним перед собственными родителями, но Клим не был бы собой, если бы хоть на секунду стушевался. Он сжимает мое плечо, держится гордо и холодно.
– Привет, мам, – мямлю я и перевожу взгляд на отца. – Пап…
– Что все это значит?! – истерично повторяет мать.
Теперь Никита узнает, от кого у меня эта дурацкая черта характера. Черт! Что они вообще здесь делают? Зачем приехали? И ведь даже не позвонили. А-а-а… Подстава-подстав.
– Давайте поднимемся и поговорим в квартире, – предлагает Никита .
– Да! Давайте! – отвечает мама.
Это самая длинная в моей жизни поездка в лифте. Папа разглядывает Никиту, сложив руки на груди, а мама сверлит меня взглядом, обещая расправу, которой еще не видывал свет. У меня подергивается глаз от этой давящей атмосферы, и только Никита – дитя антидепрессантов чувствует себя абсолютно спокойно.