Естественно, что при наличии таких барьеров только фанатик или отъявленный злоумышленник, имеющий какие-то скрытые корыстные мотивы, согласится добровольно обречь себя на прохождение сквозь такое административное сито. Но злоумышленник, в отличие от законопослушного гражданина, будет дополнительно оплачивать труд чиновников на каждом этапе согласований. В это время законопослушный гражданин будет просто сворачивать объемы гуманитарных операций в России, что, собственно, и происходит.
Так, например, оказалось совершенно неэффективным предоставление права за счет налогов финансировать благотворительные программы, утвержденные Правительством Москвы. Система контроля со стороны налоговых органов настолько сложна, что законопослушные предприниматели либо ничего не дают под эти программы, либо дают без всякой связи с налоговыми льготами, поскольку им легче потерять деньги, чем провоцировать дополнительное внимание к себе контрольных служб. Зато огромный интерес эти программы представляют для тех, кто готов при их помощи «отмывать» деньги. Они делают взносы при условии возврата от 50 до 80% «помощи» в нелегальной, как правило – наличной, форме обратно дарителю (так называемый «откат»). Эти «заинтересованные» лица с самого начала закладывают в свой бюджет оплату всех необходимых согласований, и поэтому для них процесс проходит относительно безболезненно.
Причем ситуация действительно выглядит совершенно логично, если предполагать, что 99% всех, кто так или иначе контактирует с государством, преступники и главная задача государства – изобличить их. Если видеть в каждом, кто предложил ввезти гуманитарную помощь, контрабандиста, то очевидно, что должно быть создано такое административное сито, сквозь которое практически никто не смог бы пройти. Проблема же, связанная с тем, что в таком сите в первую очередь застревают вполне законопослушные субъекты, государство мало волнует, поскольку в административном подсознании прочно живет тезис, сформулированный Вышинским: «Лучше пусть пострадают десять невиновных, чем уйдет от ответственности один виновный».
Итог воплощения в жизнь этого принципа выглядит неожиданно. Вся государственная машина перерождается в один лишь контрольно-карательный механизм. Предупреждение преступлений – это не только дело налоговой полиции, но и дело всей налоговой инспекции. С преступниками борется не отдел по борьбе с контрабандой, а весь таможенный комитет, не МВД, а все правительство.
Все так заняты предотвращением преступлений, что работать практически уже некому. Соответственно, общество тоже не работает, а только доказывает, что оно не преступно. Нормальная жизнедеятельность граждан и юридических лиц оказывается парализованной. Выражаясь медицинским языком, российская правовая система оказывается больна