– Ты всё врёшь! – грозно проговорил. – Заканчивай этот спектакль униженной и оскорбленной! Меркантильность твоя не знает предела! Глупость какая, фамильные драгоценности не достались ей…
– Я сама лично видела документы об удочерении – подвела черту она, гордо вскинув голову – Твоя мать снизошла, чтобы я не осталась сироткой, и приняла к себе… Сделала одолжение…
– Не смей так говорить о маме! Она была самой доброй на свете женщиной. Она тебя вырастила, а то бы росла в детдоме и ничего бы в жизни не видела! Ты одевалась в бутиках по последней моде, училась в Оксфорде, твои желания исполнялись по первому требованию, и это твоя благодарность?! Чёрная злоба и детские обиды!
Повисла пауза. Меня по началу трясло от ярости, от вновь открывшихся неприятных тайн, которые хранила моя сестра, но внезапно, словно луч света, ослепил и заставил переосмыслить все наоборот.
– Регина, я зол и обижен, но я тебя прощаю. Прощаю всё то зло, которое ты мне причинила – проговорил я – Запомни, что любая сделанная гадость будет наказана рано или поздно. Это закон. Закон нашей вселенной. Ты получила по заслугам. У тебя было все, а сейчас на десять лет тебе придется забыть о комфорте, который каждодневно окружал, о финансовом благополучии и беззаботности. Возможно, что-то поменяется в твоем сознании, а может и нет…
Она слушала и не перебивала.
– Мне жаль вас обоих, но сейчас я не хочу тебя унизить и растоптать, как стараешься сделать ты. Я готов помочь, когда ты выйдешь из тюрьмы. Помогу в жизни, чтобы можно было встать на правильный путь, перечеркнуть обиды и прошлые ошибки, но с одним условием – ты никогда больше не придешь в мой дом и мою фирму.
Я встал и пошел к двери.
Ее голос остановил меня, и заставил обернуться:
– Глеб, – и на её глазах появились слёзы и оставили две мокрые дорожки по щекам – Не должно было так получиться… Мне всего лишь хотелось внимания…
Регина опустила глаза. Вся ее злость и ненависть вышла на свободу, словно сбросила оковы ярости, и теперь она стала похожа на маленькую девочку, которую хотелось обнять и успокоить.
Я еле сдерживался. Моя родная сестра, а столько боли несла в душе, столько горя!
– Спасибо – она проглатывала рыдания, а я старался не смотреть ей в лицо.
Тягость заполнила всю грудную клетку. Взять бы и переписать все с чистого листа, но увы, что сделано, то уже не вернуть. Больше ничего не изменить.
– Я найму тебе лучших адвокатов, и надеюсь они смогут хотя бы на год убавить срок твоего заключения – пытался ободрить ее я, а сам понимал, что ищу себе слова, чтобы погасить боль от неразрешимости нашей ситуации.