Жаркий язык мужа скользнул ниже и прикоснулся к трепетному бугорку. Меня словно подбросило от разряда тока на кровати, и я инстинктивно попыталась сжать ноги.
– Аа-а-ах – и дугой выгнулась на откровенные прикосновения.
Узоры, витиеватые символы, словно он писал на бумаге, а сам ласкал и проникал в мое лоно.
Вскрик. Меня пронзила дрожь экстаза. Оргазм накатил огненной волной, и будто искры, судороги, яркими молниями, проходили по телу. Отдышавшись, я собиралась отодвинуться от Глеба, но он пошел в наступление. Рывком снял халат, и через секунду, уже его напряженный орган заполнял, растягивал и подчинял себе.
– Только моя… Моя… – шептал он, а на его губах был привкус моего тела
Мощными толчками, дикими необузданными фрикциями буквально за пару минут, и оглушительная разрядка вновь накрыла с головой, оставляя лишь обрывки звуков, стонов и мерное поскрипывание кровати. Я растворилась в безграничной неге, обхватив Глеба за мускулистые плечи, подавалась вперед, только усиливая рваное дыхание.
Его хриплый стон, напряженность в члене, которую я почувствовала стенками лона, ознаменовали оргазм.
Сокрушительный, сильный. Толчок, еще толчок, и он излился в меня горячей спермой.
Откинувшись назад, тяжело задышал и произнес:
– Солнышко, я забыл надеть защиту… – его тон был извиняющимся, но тут же лицо Глеба возникло передо мной – А ты хочешь детей?
Я ошарашено смотрела ему в глаза и по началу не нашлась что ответить. Хочу, но не сейчас, ведь у меня еще учеба, и снова брать «академ» не хотелось. Я вспомнила, что рассказывала Мария Петровна. Глеб хотел детей, а Ангелина не соглашалась. Сейчас у меня непростая ситуация, либо я говорю правду, либо…
– А ты думаешь, можно забеременеть от одного раза? – попыталась увести разговор в другое русло, и снизить градус требования от меня положительного ответа.
– Можно, милая, можно – он ухмыльнулся – Я старался
Я смущенно отвела взгляд. Наша близость – страстная и бескомпромиссная еще жила во мне воспоминаниями.
– Хочу, но не сейчас – выдохнула я, и показалось, что Глеб нахмурился.
Он молча прошел в душ, ни говоря ни слова.
Ох, почему же все так сложно!