Костейн бросил нетерпеливый взгляд на эту помеху в лице мальчишки.
— Скажите, я могу надеяться на несколько моментов уединения с вашей сестрой? — спросил он со значительным взглядом.
— Великий Боже! Не хотите ли вы сказать, что Кетти — это та леди, о которой вы говорили?
— Гордон, а не хотите ли вы сейчас написать мисс Стэнфилд прекрасную записку с извинениями, — предложил Костейн.
— Ей-Богу, это будет первая вещь, которую я сделаю завтра утром.
— Никогда не оставляйте на завтра то, что можно сделать сегодня, — торопил Костейн.
— Уже завтра. Я имею в виду, что уже больше двух. Записку вряд ли доставят в три часа утра.
— Вы пока напишите ее.
— Да, но…
Костейн поднялся и взял Гордона за плечо, чтобы вывести его из комнаты.
— Спокойной ночи, Гордон. Не забывайте, кто сейчас занимается наймом сотрудников в Генеральном штабе.
— Она не сказала «да», Костейн, — на этой заключительной реплике Гордон был окончательно выдворен из комнаты.
Костейн вернулся и присел рядом с Кетти на диван:
— Между собаками, братьями и мамами трудно найти моменты уединения.
— Вы будете ухаживать за собачкой? — спросила Кетти, хотя ее совсем не беспокоила эта проблема.
— Это также зависит от ответа леди, — сказал он, беря ее руку и поглаживая ее. — Я не занимаюсь взяточничеством, знаете ли. Очень плохая черта.
— Я думаю, что вы очень хороший.
— Хороший? Хороший! Боже мой, чем я заслужил такую вялую фразу?
— И смелый, — добавила она. Его рука обхватила ее плечи и притянула Кетти ближе:
— Это уже лучше. Умоляю, продолжайте.
— Ладно, вы барон.
— Так быстро иссякли, не так ли? Произнести титул мужчины — значит признать, что он не лучше, чем репка. Основная его часть зарыта в землю. Еще я заслуживаю доверия.
— Вам не следовало приносить то письмо ко мне для перевода.
— Давайте назовем это «независимый». Еще честный. — Он щелкнул по кудряшке, которая одиноко свисала на ее висок.
— Вы наврали об этом письме и убийстве-самоубийстве.
Он слегка потянул ее за кудряшку.
— Назовем это «изобретательный». То, что я нарушил свидание с Бьюреком, реабилитировать труднее.
— Пользуетесь удобным случаем? — предположила она, подсказывая.
— Чутко реагирующий на все ухаживания. Мое фактическое кумовство ради Гордона я назову преданностью семье. И от имени семьи… — он обнял ее.
Ее глаза стали широкими и яркими от предвкушения:
— Да, Костейн, — выдохнула она.
— Мне льстит ваше рвение, но я еще не спросил вас!
— В таком случае мы не можем приписывать вам чрезмерную поспешность.
Счастливая улыбка озарила его лицо. Когда он заговорил, его подшучивающий тон изменился и стал даже застенчивым.