– Ладно, я пойду, – как можно тактичнее тараторил Гринфайер младший, отступая назад, – Тони, наверно, уже закончила и сейчас начнет психовать, что я не на месте…
– Да, ты прав, вам лучше скорее вернуться в комитет, – мужчина промокнул веки костяшками пальцев. – И не забудь…
– Делай свою работу, а я займусь своей, – ухмыльнулся Натаниэль, исчезая в проходе.
Когда дверь за юношей закрылась, Доминик еще долго не мог сдержать улыбку.
Гринфайер младший с трудом пробирался через такое количество работников, а ко всему прочему, никак не мог разглядеть среди них Антуанетту. Внезапно он услышал, как кто-то позади него показательно громко «покашливает». Обернувшись, он осознал, что загородил Мейплу, руки которого были заняты какими-то папками, путь к его столу.
– Извиняюсь, – юноша тут же отодвинулся в сторону.
– Ничего страшно, – он наконец-то освободил руки, – ты что-то потерял?
– Да, твою жену… – юноша продолжал осматриваться по сторонам. – То есть не жену, а…
– Я понял, – парень снисходительно улыбнулся. – Можешь говорить и так, если тебе удобно. По большому счету, разницы особой нет.
– Мне будет удобнее говорить «Тони», – пошутил Нейт.
Ник поддержал его кивком головы, но между парочкой все равно повисло неловкое молчание. Гринфайер младший не совсем понимал, как стоит вести себя с собеседником после пережитого им горя; а Николас так сильно перестарался, изображая человека, у которого «все хорошо», что заставлял людей вокруг него чувствовать себя некомфортно.
– Ну… Я постою здесь, если ты не против, – уточнил юноша. – Думаю, Тони в любом случае рано или поздно подойдет к тебе.
– Да, как скажешь, – он пожал плечами, усаживаясь за свое рабочее место.
Натаниэлю казалось, будто бы следующая минута длилась целую вечность, настолько сильно на него давило это показательное «ничего не случилось». В конце концов Нейт, не выдержав, заговорил:
– Я соболезную.
Эта фраза прозвучала так странно и внезапно, что он в тот же миг пожалел о том, что открыл рот. Николас, до этого спокойно перебирающий бумажки, вдруг остолбенел, не поднимая глаз на собеседника.
– В моей голове это звучало лучше, – принялся оправдываться Гринфайер младший, виновато почесывая голову.
Мейпл улыбнулся. На этот раз это была искренняя и теплая улыбка.
– Я представляю, – он посмотрел на юношу. – Я знаю, что никто не понимает, как теперь со мной общаться, но мне легче обойтись формальностями, нежели обмениваться слезливыми репликами на протяжении нескольких минут, так что спасибо. Правда, спасибо. Я это ценю.
Натаниэль облегченно вздохнул.