— Рада это слышать, но… у тебя что-то случилось? — встрепенулась она вдруг, не на шутку разволновавшись.
— Нет, нет, что ты! — поспешно убеждаю ее я, хотя звучит это не слишком убедительно. — Все нормально. Правда. Просто… я, кажется, мудрею не по дням, а по часам… — вздыхаю я и беру себя в руки. — Ты извини… У меня сейчас совсем нет времени… как всегда… Я за рулем и на работу опаздываю… Так что я тебе лучше вечером перезвоню. Ладно?
— Конечно! — теряется мама, а я ругаю себя на чем свет стоит за то, что позволила себе выдать свои истинные чувства и заставить ее волноваться. — Может, заедешь на выходных? Отметим? — с надеждой в голосе просит она.
— Прости… Боюсь, до Нового года мне не удастся вырваться. У меня тут полнейший завал. Крыша уже едет…
— Ох, бедная ты моя… — теперь в ее голосе звучит сочувствие, и из-за него становится только тяжелее, но входящий звонок по второй линии меня немного отрезвляет.
— Мам, мне еще кто-то звонит… Я больше не могу говорить…
— Все, все. Пока.
— Пока!
Отнимаю от уха телефон, чтобы взглянуть, кому я еще понадобилась, одновременно поспешно тронувшись с места, чтобы успеть хотя бы на следующем зеленом сигнале светофора проехать наконец перекресток. Успеваю только заметить Володино имя на экране, как вдруг прямо мне под колеса из-за притормозившего справа минивэна бросается какой-то молодой человек. От глухого звука удара у меня кровь леденеет в жилах, и я в панике вдавливаю в пол педаль тормоза, вдруг осознав, что совершенно потеряла бдительность. Парня бросает ко мне на капот, после чего он скатывается вниз, и я теряю его из вида. Сердце замирает, а затем пускается вскачь, как вырвавшийся на свободу обезумевший зверек. Несколько секунд я продолжаю сидеть, вцепившись в руль и тупо уставившись в лобовое стекло, словно жду, что произойдет чудо, он сейчас сам поднимется на ноги и помашет мне рукой, что все нормально. Господи! Я сбила человека!!!
Когда глушу двигатель и пытаюсь отстегнуть ремень безопасности, руки почти меня не слушаются. Открываю дверь, пятнадцатиградусный мороз сразу же дает о себе знать, пробираясь под расстегнутую шубку и заставляя все тело дрожать крупной дрожью. Ноги едва двигаются на высоченных шпильках по обледеневшему асфальту, над которым метет поземка, и я неловко придерживаюсь за ледяной капот, чтобы самой не свалиться под колеса собственного автомобиля. Не знаю, как я нахожу в себе силы, чтобы сделать еще несколько шагов, морально уже готовая ко всему. Наконец я вижу перед собой распростертого на асфальте человека. Он, к счастью, жив и по его виду нельзя сказать, чтобы он был серьезно ранен, так как он пытается двигаться, привстать и что-то отвечает останавливающимся прохожим, которые пытаются ему помочь. Это совсем молодой парень, лет двадцати, максимум двадцати пяти, очень привлекательный и даже, наверное, красавчик, если бы не странного вида лохматый белый полушубок, который портит всю картину. Кроме него, на нем черные кожаные сапоги до середины икры и потертые стильные голубые джинсы, из-под распахнутого мехового воротника виднеется высокий объемный ворот кремового свитера. Аккуратная короткая стрижка явно с претензией на утонченный стиль: шоколадно-каштановые волосы кажутся всклокоченными, но на самом деле это, конечно, эффект после тщательной укладки, а короткие баки до середины уха очень идут к его мужественному угловатому овалу лица с широкой челюстью, волевым подбородком и скулами.